Найди меня, мой принц - Ольга Островская Страница 25

— Да, уважаемый, — я улыбаюсь, несмотря на то, что улыбку он увидит только в глазах. А они мне от Мирэн красивые достались. Золотисто-карие, как янтарь. В такие не смотреть просто невозможно. Смотри же. Смотри. И слушай! — Нам очень надо в Замайру. Вы сейчас нам откроете туда портал.

— Я не могу, — дёрнув головой, выдавливает из себя мужчина.

— Почему? Объясни.

— Мощности перехода не хватит. В столицу общими городскими порталами можно добраться только через промежуточный пункт Вэнтару, — глухо сообщает маг-портальщик.

— Хорошо. Тогда сейчас ты введешь координаты Вэнтары.

— Да, — растерянно кивает он.

— И мы в него уйдём. Втроём. Я и старушка с ребёнком. Ты увидишь, как мы шагнули в портал. Увидишь собственными глазами. И не будешь смотреть по сторонам. Ты будешь уверен, что мы ушли через него.

В висках начинает пульсировать, под носом и на губах ощущается что-то мокрое и тёплое, но я не обращаю на это внимания, не смея отпустить взгляд мужчины. И раз за разом повторяю одно и то же, чувствуя, как его разум изо всех сил сопротивляется. Он не хочет мне верить, мои слова ничем не подтверждены в его сознании, но у меня нет времени и возможности искать более правильные, вплетая их в чужие мысли. Потому я и вклиниваюсь столь грубо, продавливая его волю, выплёскивая свою силу, чувствуя, что трачу непомерно много. Но я должна его убедить. От этого зависит наша жизнь. Кладу на поднос для платы украшение Мирэн.

— Это наша плата за переход. Тут более, чем достаточно. Открой нам портал. И смотри, как мы в него уходим. А потом работай, как обычно. Иди! — отпускаю его взгляд, отдав последний приказ.

Мужчина, тяжело сглотнув, отворачивается, поднимается на постамент с порталом и делает какие-то пасы, словно плетёт что-то пальцами. А потом впечатывает ладонь в колонну арки. Воздух идёт рябью и я завороженно наблюдаю, как исчезают, размываются очертания зала в этом мареве.

— Проход открыт, — ровно произносит маг.

— Быстро, Гапка. За мной, — шёпотом командую я, устремляясь к мареву портала.

Мы взбегаем по ступенькам, но в шаге от него резко сворачиваем и проскальзываем между двумя арками. Гапка, зная мой замысел, сразу же семенит прочь к выходу. А я оглядываюсь, чтобы проследить, подействовало ли на портальщика моё внушение. Мужчина стоит и угрюмо смотрит в проём портала, словно провожая кого-то взглядом. Не знаю, как долго он будет слушаться приказа не смотреть по сторонам, так что пора уносить ноги. К двери ведущей из зала бегу изо всех ног, насколько это получается в узкой юбке. Мои попутчицы уже ждут меня в пустом коридоре. Я же внезапно чувствую, как сильно кружится у меня голова, в глазах темнеет и тело непреодолимо начинает оседать на пол.

— О Богиня пресветлая, — бросается ко мне Гапка. — Надорвалась девочка моя. Держись. Только не падай, нам ещё выйти отсюда нужно.

Да. Нужно. Не падать. Стараюсь. Да что ж в голове так больно и гулко-звонко, словно на неё кто колокол надел и колотит сверху? Кое как собрав себя в кучу и опираясь спиной на стенку, я возвращаю себе вертикальное положение.

— У тебя кровь, — ахает старушка. Так вот почему тряпка на лице ощущается мокрой. Недолго думая, я бросаю взгляд вокруг и, убедившись, что никого рядом по-прежнему нет, сдираю её с головы. А потом кое как стягиваю платье снова возвращаясь к мальчишескому виду, спрятав волосы под капюшон каптана. Запихав всю одежду, кроме окровавленной карильи, в котомку, отобранную у Гапки, подставляю ей лицо, протягивая уже испорченный головной убор.

— Вытри, пожалуйста.

Пожилая няня действует быстро и сноровисто. И вскоре уже прячет окровавленную тряпку в сумку у меня на плече, заявив, что мы можем идти. Не знаю, как я буду в чём-либо убеждать дежурного на выходе. Но его там не оказывается. А с той стороны, где проходят досмотр входящие, доносятся крики и громкая ругань. Кажется, второй дежурный тоже туда умчался. Не воспользоваться этим просто глупо. Так что мы, не теряя ни секунды, уносим ноги из здания городского портала. Я на адреналиновом заряде поначалу двигаюсь весьма живо, но постепенно чувствую, что силы заканчиваются. Ноги начинают заплетаться, а перед глазами уже не просто пятна чёрные скачут, а, кажется, будто мне в лицо кто чернилами плеснул

— Ромин, держись родименький, — приговаривает Гапка, незаметно пристраиваясь рядом и подныривая мне под руку, заставляя опереться на неё. — До Храма совсем недалеко осталось. Там сможешь отдохнуть. Ты такой молодец. Всё у тебя получилось. И ещё больше получится. Держись… внучок.

Дорогу до Храма я запоминаю плохо от слова совсем. Мощеные белой брусчаткой улочки, дома, заборы, цветы, кипарисы, всё сливается в сплошной круговорот, сопровождаемый звоном в голове и отчаянным усилием на надрыве. Дойти. Не упасть. Сделать ещё один шаг. Не висеть на бедной Гапке всем весом. Храм выростает перед нами внезапно. Может я бы и его не заметила, если бы старушка, тащившая меня всю дорогу на буксире, не остановилась резко, отчего меня слегка занесло на повороте, ощутимо приложив об стену какого-то дома. Голова в результате бессильно запрокинулась, и я увидела впереди величественное здание, со стремящимися в небо изящными шпилями и витражными окнами. И так мне туда захотелось. Сильно-сильно. Где бы сил взять?

— Ромин, без куфия тебе нельзя дальше. Капюшон может слететь, — обеспокоенно заглядывает мне в лицо Гапка. — Пойдём сюда, я помогу.

Она увлекает меня куда-то, и мы оказываемся в какой-то нише между домами. Я устало прислоняюсь спиной к стене, склоняя голову. И внезапно слышу тихий испуганный детский голосок.

— Тётя Мирэн, ты помрёшь? Как мама?

Няня ахает, но сразу же берёт себя в руки. Накрывает морщинистой рукой детскую ладошку.

— Нет, ну что ты, крошечка. Твоя тётя просто очень сильно устала. — Она приседает на корточки и развязывает простыню, с одной стороны, позволяя Лале сползти по её спине и стать на ноги. А потом разворачивается, чтобы посмотреть на малышку. — Мы сейчас придём в одно хорошее место, и она там отдохнёт. А я за тобой тем временем присмотрю. Меня… Замира зовут. Я когда-то была няней твоей мамы. А теперь и твоей буду. Хочешь?

— Не знаю, — шепчет девочка, с опаской поглядывая то на меня, то на няню. — А тётя Мирэн не исчезнет?

— Нет, Лале, я никуда не исчезну, — через силу выдыхаю я, опускаясь перед ней на колени, заглядывая в огромные глаза цвета шоколада. Ловлю её взгляд, и последним усилием воли деликатно касаюсь детского разума. — Но меня теперь зовут Ромин. Я на время побуду твоим старшим братом… Ромином. А ты можешь меня звать Ромкой. Ромка. Рома. Запомнила, Лале?

— Да, — шепчет девочка. — Ромка.

— Умничка, Ляля, — улыбаюсь я солёными от крови губами и опустошённо закрываю глаза.

Как навстречу моему лицу устремилась каменная брусчатка, я уже не увидела, сдавшись на волю накрывшей меня тьме.

Придя в себя, я не сразу понимаю, где нахожусь. Вокруг звучат тихие голоса. Лежу я на чём-то довольно твёрдом, но удобном, как ни странно. Под головой подушка. И укрыта чем-то. Голова по-прежнему раскалывается. И лицо болит. Особенно нос.