Богиня под прикрытием - Людмила Гурламская Страница 24

— Чей это дом? — не удержалась от вопроса я и поспешила уточнить во избежание неясностей: — Имею ввиду, кому изначально он принадлежал?

— Моей прабабушке, — ответил Матей, разулся и прошел дальше, включая везде свет.

А я попятилась к двери. Только что он сказал мне неправду! Первая хозяйка этого дома никогда не была кровной родственницей Матея! Именно сейчас я в этом была абсолютно уверена! Знание просто вдруг пришло как аксиома, без объяснений откуда, почему и зачем, а факт несоответствия, вызванный всего двумя словами Матея, настолько сильно меня задел, что я больше ничего не соображала от внезапно нахлынувшего гнева. Предположить, что Матей мог и не догадываться даже, что прабабушка ему не родная, мне в голову не пришло. Пятясь, я наткнулась спиной на дверную ручку и вздрогнула от неожиданности.

— Она тебе не родная прабабушка, — сказала отчего-то осипшим голосом и закашлялась.

— А откуда ты знаешь? — Матей обернулся с выражением искреннего удивления на лице. — Это самая страшная тайна нашей семьи! Даже мама не знала, — добавил он с улыбкой и шагнул в мою сторону, явно намереваясь помочь мне снять пальто.

Злость куда-то улетучилась. Сейчас он говорил правду. Я на автопилоте расстегнула пуговицы и, передав ему свою верхнюю одежду, попросила:

— Расскажешь?

— Да я, собственно, особых подробностей не знаю, — Матей пожал плечами и, повесив пальто на вешалку, вдруг присел и стал расстегивать мои сапоги. Я округлила глаза и хотела было возмутиться, но в этот момент он снова заговорил. Мне стало интересно, что он скажет, поэтому я затолкала слова возмущения обратно и только оперлась рукой о стену, чтобы не потерять равновесие. — Мама при жизни своей бабушки тоже не знала этой истории, — говорил он. — Отец рассказал ей все только через несколько лет после бабушкиной смерти. Обстоятельства маминого рождения были непростыми. Долгая история… в общем, дед остался с маленькой дочкой на руках совершенно один. В чужом городе, без своего жилья, деньги были, но заканчивались… В один из дней, когда он шел по улице, размышляя над тем, как жить дальше, незнакомая женщина кинулась к нему навстречу, стала называть сыном. Дед отнекивался как мог, но она показала ему старую черно-белую фотографию времен Великой отечественной войны. Оказалось, что он действительно практически близнец ее сына, который так и не вернулся с фронта. Только дед мой был моложе… — Матей рассказывал, я слушала очень внимательно, но почему-то радостная мысль о том, насколько удачно я сегодня одела новые колготки, сильно мешала сосредоточению. Он тем временем уже снял с моих ног сапожки и даже обул в тапочки, обмолвившись, что они принадлежат его сестре и что размер ноги у нас почти одинаковый и мне они как раз подошли.

— И что было дальше? — спросила я, как только он выпрямился.

— Дальше… — Матей вздохнул и жестом пригласил проходить вперед. — Дальше они разговорились, рассказали друг другу свои истории. Узнав о том, что он фактически один с младенцем на руках, она предложила снять у нее комнату. А потом… потом привязалась к девочке и когда моя мама назвала ее бабушкой, отрицать не стала…

— А твоя бабушка? Что с ней случилось? — решила уточнить я.

— Бабушка? — переспросил он и нахмурился. — Ее похитили сразу после родов. Но дед об этом ничего не знал, ему сказали, что она умерла…

— Сволочи! — не сдержалась я от эмоционального возгласа и тут же спросила: — А сейчас она где?

— С дедом, — широко улыбнулся Матей. — Он ее нашел, — сказал и почти сразу перевел тему: — Ты что будешь, чай или кофе?

— Чай, — немного поколебавшись, ответила я и присела за столик. Лексуш тот час же нарисовался рядом и ткнул мне своей большой головой в ладонь, мол, гладь меня, не расслабляйся.

— Ты ему понравилась, — усмехнулся Матей, увидев эту картину. Он уже успел поставить чайник на плиту и тоже присел. — Так что там за версии смерти Дорохова с моим участием?

Я хмыкнула и пересказала ему то, что услышала в универе. В том числе и про пропавших отличников с факультета информатики.

— Допустим, реально пропал только один, — нахмурившись, заметил Матей. — Четверо объявились и написали заявление на академический отпуск. Относительно Дорохова… там действительно было ДТП… По крайней мере, по официальной версии.

— Тебя не смущает, что про тебя говорят? — слегка прищурившись, спросила я.

— А почему меня должно это смущать? — улыбнулся Матей. — Я не чувствую вины за то, чего не делал. А говорят… дай угадаю, не тот ли студентик, которого Лексуш подрал, распространяет эти слухи? Кстати, чего он от тебя хотел?

— Как ты узнал? — ошарашенно воскликнула я и, насупившись, ответила на его второй вопрос: — Чего хотел… чтобы с ними пошла, хотел…

Матей в это время как раз насыпал заварку в чайник и я заметила, как дрогнула его рука.

— Маруся… будь осторожна, не ходи одна, пожалуйста, — с этими словами он обернулся и требовательно посмотрел мне в глаза. Дождался моего кивка, затем поставил на стол чайник, чашки, корзинку с печеньем и принялся разливать чай. — Студент этот… — заговорил он спустя минуту, — распространяет наркотики. Да и сам употребляет. На зачет пришел в полном неадеквате. Я пообещал добиться его отчисления, если так и будет дальше продолжаться. Так что… — Матей криво усмехнулся, — злиться на меня он имеет право.

— Но это не дает ему права говорить всякую ересь! — возмутилась я.

— Говорить-то он как раз может, — возразил Матей, попутно поставил на стол еще одно блюдце и положил в него несколько ложек густой сметаны. — Только это ничего не изменит. Завтра же будет запущен процесс его отчисления.

Я озадаченно заморгала. Отчисление… какое неприятное слово. С одной стороны, меня радовала мысль, что в таком случае больше не придется встречаться с нахалом в стенах универа, а с другой стороны, подняла голову студенческая солидарность — все-таки отчисление это серьезно. Это… это ведь может сломать человеку жизнь! А с третей стороны, распространение наркотиков вообще-то подпадает под статью уголовного кодекса!

— Жаль, что он ступил на этот путь, — тем временем серьезно проговорил Матей. — Но это его выбор, позволить ему ломать жизнь других я не имею права.

Я задумчиво покивала в ответ, а Лексуш приподнялся на задних лапах и, узрев на столе блюдце со сметаной, шумно втянул воздух ноздрями. Его хозяин же, как ни в чем ни бывало, просто пододвинул посудину к краю стола. Кот чинно поставил передние лапки на скатерть и принялся трапезничать. Честное слово, ему только салфеточки не хватало!

— Э-э… а-а? — я изумленно воззрилась на котяру. В нашем питомнике такими повадками обладала только Мелани. Мама всегда говорила, что в детстве избаловала ее, а потом уж перевоспитывать поздно было.

— Лексуш потомственный аристократ, — пояснил Матей. — Лапы он после улицы моет, ты не думай.

— Сам? — переспросила я.

— Сам, — пожал плечами он. — А что такого? Включать и выключать воду он умеет, — Матей тихо рассмеялся и вдруг спросил: — Ты вот лучше скажи, как ты узнала, что моя прабабушка мне не родная?