Остров перевертышей. Рождение Мары - Дарья Сойфер Страница 24

Поэтому Мара изобразила смирение, про себя уже просчитывая пути доступа в кабинет Эдлунда. Два дня в палате главного здания? Ей хватит.

— Профессор, а можно последнюю просьбу? — ее вопрос застал директора в дверях.

— Конечно, Мара.

— Вы не могли бы разрешить моей соседке, Бриндис, навестить меня?

— Я как раз собирался ей предложить! Она постоянно спрашивает про тебя. Увижу ее на тренировке — и обязательно передам.

— Скорее бы! А то не представляю, чем я тут буду заниматься весь день.

— Разве у тебя нет планшета или телефона?

— Ларе, это бестактный вопрос, — мисс Вукович тронула его за локоть. — Она же…

— Ах, да, прости! — профессор хлопнул себя по лбу. — Что ж, скоро наш общий день рождения, и бестактный вопрос будет исчерпан. Ты не расстраивайся, я принесу тебе что-нибудь почитать.

Чем-нибудь оказалась монография Эдлунда «Солнцерожденные. Физиология полиморфизма». Если до этого Мара считала, что нет ничего скучнее, чем проваляться весь день в кровати, то профессор доказал ей обратное. Да, она всегда гордилась знаниями английского, их вполне хватало для непринужденного общения с иностранными сверстниками. Но читать научный труд? Даже русский учебник биологии действовал на нее, как снотворное, а уж книга Эдлунда и вовсе вызывала стойкое желание выколоть себе глаза и надеяться, что у него не завалялся экземпляр со шрифтом Брайля.

К счастью после обеда, который Маре принесли прямо в палату, нарисовалась Брин. В руках она сжимала толстую папку-скоросшиватель и сияла, как полы в детском доме перед приездом губернатора.

— Как ты себя чувствуешь? — нетерпеливо спросила она, явно рассчитывая поскорее перескочить формальности.

— Окей, — Мара проглотила последний кусочек орехового печенья. — Что у тебя там?

— Я была в библиотеке. Миссис Крианян разрешила перекопировать некоторые фотографии. Мне пришло в голову, что надо искать не только во встречах выпускников, но и среди остальных праздников. Зимнее солнцестояние, летнее, юбилей школы…

— Нашла?

— А что бы я тогда, по-твоему, стала копировать? Возьми, только аккуратно, — Брин протянула папку.

Мара стряхнула с одеяла крошки и положила увесистый результат поисков на колени. Брин постаралась: знакомое лицо с веснушками глядело с самых разных снимков. Лена Корсакова смеялась, танцевала, играла в мяч и участвовала в конкурсах и эстафетах. Юная и живая. Брин не просто пересняла фотографии, она их увеличила.

— Подожди, посмотри сюда, — исландка ткнула пальцем в одну из страниц.

— Да, здесь у мамы красивое платье, — мечтательно протянула Мара.

— Да нет же! Видишь, с кем она танцует? — Брин указала на высокого черноволосого парня.

— И что?

— А теперь посмотри сюда.

Следующая фотография была сделана на веранде студенческого домика: какая-то девушка с гитарой, остальные сидят вокруг… За годы ничего не изменилось в Линдхольме. Лена Корсакова была среди них: она оказалась в самом углу снимка, но Мара заметила, что на ее плечо положил руку тот самый парень, с которым она прежде танцевала.

— Видишь? — торжествующе воскликнула Брин. — Смотри дальше.

Юноша появлялся почти везде, где и Тамарина мама. Школьному фотографу даже удалось запечатлеть поцелуй влюбленной парочки.

— Я спросила у миссис Крианян, и она узнала его. Это Озгюр Коркмаз, — старательно выговорила Брин, заглянув в телефон. — Ученик из Турции. И… он — зимний!

— К чему ты клонишь?

— Я нашла его выпускной альбом. Ты только посмотри! — исландка ерзала от нетерпения. — Черные волосы, карие глаза, как у тебя… Он ведь может оказаться твоим отцом!

— Не знаю… Это все равно, что считать всех альбиносов родственниками… — Мара прикусила язык. — Прости. Постарайся пропускать мимо ушей половину того, что я говорю.

— Уже, — Брин выглядела задетой. — Сейчас только ленивый не говорит о твоей трансформации. Конечно, кое-какие факты твоей биографии выплыли наружу. Теперь столовая напоминает научный симпозиум, а Нанду дуется, ведь вместо того, чтобы слушать его песни, народ устроил тотализатор.

— Какой еще тотализатор?

— Зимний третьекурсник Ричард собирает ставки: тебя усыновили, дата рождения фальшивая или это первый в истории случай, когда зимний ген проявился на летнее солнцестояние. Слушай, а откуда у тебя эта книга? — вдруг отвлеклась Брин, заметив фолиант Эдлунда на тумбочке.

— Профессор принес, — скривилась Мара. — Жуть.

— Так это же старое издание! Раритет! Его сейчас не достать. Я читала только новую редакцию.

— Уже за это тебе стоит дать медаль.

— Ты что! Книга потрясающая! А Эдлунд — гений! В молодости он провел столько исследований, пока не занялся преподаванием… — Брин бережно взяла в руки монографию и провела пальцем по тисненым буквам на переплете. — А как тонко он описывает механизм усвоения и редупликации чужеродного ДНК организмом зимнего перевертыша… Можно я возьму почитать?

— Бери, если тебе совсем уж нечем заняться. Только расскажи потом вкратце, чем там все кончилось, чтобы я смогла ответить профессору, если он спросит. Я остановилась на фразе «Сегодня в мире насчитывается более сотни видов».

— Так это же первое предложение!

— А я и не говорила, что смогла прочитать больше! Подожди, так что с этим Коркмазом из Турции?

— Ну да, — Брин отложила книгу подальше от Мары, как будто эта прошитая стопка бумаги могла слышать, что о ней говорят. — Я не настаиваю, что ты его дочь. Но ведь это можно проверить! По крайней мере, из студентов Линдхольма он явно знал ее лучше всех! Кстати, об этом. Мисс Вукович ведь твой опекун?

— Да.

— А ее ты расспрашивала о маме?

— Кажется, они не были знакомы. По крайней мере, это Вукович задавала вопросы, а не я.

— И это настораживает. Смотри внимательно, — Брин перевернула несколько страниц. — Вот здесь. И здесь. Видишь эту смешную девочку в огромных очках? Это Мила Вукович.

— Не может быть! Она сейчас совсем другая, такая строгая, а эта с косичками, брекетами, да еще и в гетрах… — Мара присмотрелась. — Хотя… Сходство есть…

— Я уточнила у миссис Крианян. Ошибки быть не может. Так вот, дальше начинается самое любопытное, — Брин наклонилась к Маре. — Мама рассказывала мне, что первогодки всегда встречают гостей на Рождество. Такая традиция. Я решила посмотреть альбом за восемьдесят девятый, за год до поступления твоей мамы, и вот, посмотри.

Мара с недоумением взирала на нарядный праздничный снимок: главный холл Линдхольма, гирлянды, ученики в красных колпаках.

— Ну? — она переводила взгляд с одного студента на другого: Елены Корсаковой там не было. — Почему у тебя такой вид, будто ты нашла доказательство существования инопланетян?