Молот и крест - Гарри Гаррисон Страница 24

И вот в это пространство, опасное, готовое вспыхнуть, разрываемое различиями и только ищущее предлога для стычки, вечером, когда на кострах готовили ужин, явился Шеф.

Его встретил маршал, спросил, как его зовут, выслушал его рассказ, неодобрительно оглядел его скудное вооружение и хмыкнул. Вызвал из толпы молодого воина и велел показать Шефу его палатку, спальное место и весло, объяснить ему его обязанности. Парень – Шеф не услышал его имени, да и не хотел его услышать – сказал, что по очереди нужно будет выполнять четыре службы: охрана кораблей, охрана ворот, охрана территории и, если необходимо, охрана палатки самого Айвара. Задания распределяются по экипажам.

– Мне казалось, Айвара охраняют гадгедлары, – сказал Шеф.

Молодой человек плюнул.

– Когда он здесь. Когда его нет, они уходят с ним. Но сокровищница и женщины остаются. Кто-то за ними должен присматривать. И если гадгедлары отходят слишком далеко от Айвара, кое-то готов с ними посчитаться – Кетил Плосконосый и его люди. И Торвальд Глухой тоже. И еще с десяток.

– А нам доверят охранять палатку Айвара?

Молодой человек искоса взглянул на него.

– А почему бы и нет? Говорю тебе, enzkr, если думаешь о сокровищах Айвара, лучше сразу перережь себе горло. Так тебе будет менее больно. Ты слышал, что сделал Айвар с ирландским королем Кнотом?

И он в подробностях стал рассказывать, как поступает Айвар с королями и менее значительными людьми, которые вызывают его неудовольствие. Шеф почти не слушал его, с большим интересом разглядывая лагерь. Рассказ явно предназначен был для того, чтобы запугать его.

Он решил, что корабли – слабое место лагеря. Для того, чтобы вытаскивать их на берег, нужно открытое пространство, поэтому здесь не может быть никаких укреплений. Сами корабли, конечно, представляют собой преграду, но одновременно это самое ценное имущество викингов. И если миновать охрану, можно оказаться среди кораблей с факелом и топором, и уничтожить их будет нетрудно.

Охрана входа в лагерь – другое дело. Эту застать врасплох трудно. Схватка будет происходить на ровной местности и на равных условиях, и здесь большие топоры викингов и копья на железных древках дают им преимущество. А всякий, кто пройдет их, тут же встретится с рядом за рядом воинов и вынужден будет сражаться с тесноте, в путанице палаток и веревок.

Загоны... Они занимают большое пространство у восточной стены. В землю вбиты столбы, их соединяют кожаные веревки. Внутри под защитой временных сооружений их ткани прячутся от дождя люди. Ноги у них в кандалах, на руках железные наручники. Но эти наручники, как заметил Шеф, соединены тоже кожей. Цепи слишком дороги. Но к тому времени как раб перегрызет кожаную веревку, даже самый невнимательный стражник это заметит, а наказание за любое неповиновение в загоне для рабов крайне жестокое. Как заметил проводник Шефа, если раб непригоден к продаже, можно воспользоваться этим и запугать других.

Вглядываясь в загоны, Шеф заметил знакомую голову. Ее владелец, охваченный отчаянием, лежал на земле. Светлые волосы, спутавшиеся от грязи. Его сводный брат, сын одной с ним матери. Альфгар. Часть добычи из Эмнета. Голова зашевелилась, Альфгар словно почувствовал, что на него смотрят, и Шеф торопливо отвел взгляд, как делал во время охоты на зайца или дикую свинью.

– Рабов еще не продавали?

– Нет. Слишком трудно увозить их за море, англичане могут поджидать в засаде. Эти принадлежат Сигварту. – Молодой человек опять красноречиво плюнул. – Он ждет, чтобы кто-нибудь расчистил ему дорогу.

– Расчистил дорогу?

– Айвар через два дня уводит половину армии, чтобы заставить королька Ятмунда – вы, англичане, зовете его Эдмундом, – сражаться. Иначе он разграбит его земли. Мы предпочли бы более легкий путь, но мы и так слишком много времени потратили. Плохо придется Ятмунду, когда Айвар с ним встретится, говорю тебе...

– А мы останемся здесь?

– Наш экипаж остается. – Молодой человек снова с любопытством взглянул на Шефа. – Как ты думаешь, почему я тебе все это рассказываю? Мы все это время будем нести охрану. Я хотел бы идти с армией. Хотелось бы посмотреть, что сделают с королем, когда поймают. Я тебе рассказывал о Кноте. Я был у Бойна, когда Айвар разграбил могилы королей, а христианские жрецы пытались его остановить. И вот что Айвар сделал. Он...

Во время ужина из похлебки, соленой свинины и капусты этот предмет занимал умы молодого викинга и его товарищей. Был также бочонок эля, и к нему постоянно кто-нибудь прикладывался. Шеф выпил больше, чем подозревал. События дня сливались в голове. Он вспоминал то, что узнал сегодня, и пытался выработать план. Уставший и измученный, лег спать. Ирландец, принявший смерть от его руки, превратился в мелкую подробность, в дело прошлого.

Усталость овладела им, погрузила в сон, во что-то более глубокое, чем сон.

* * *

Он смотрит из здания, сквозь полузакрытое ставнями окно. Ночь. Светлая лунная ночь, так светло, что бегущие по небу облака отбрасывают тусклые тени даже в темноте. И что-то там сверкает. Что-то сверкает.

Рядом стоит человек, что-то бормочет, объясняя, что там сверкает. Но Шеф не нуждается в объяснениях. Он сам знает. Тяжелое ощущение предопределенности овладевает им. Он знает, что на него надвигается поток ярости. И обрывает объяснения.

– Это не рассвет на востоке, – говорит Шеф-который-не-Шеф. – Не дракон летит, не крыша этого зала горит. Это блеск обнаженного оружия, это идут враги, чтобы захватить нас во сне. Развязана война, которая погубит все человечество. Вставайте, мои воины, помните о мужестве, стерегите входы, сражайтесь, как герои.

Во сне он ощущает за собой движение, это встают воины, хватают щиты, обвязываются поясами с мечом.

Но во сне и за пределами сна, не в зале, не как часть этого героического сновидения, которое разворачивается у него перед глазами, он слышит могучий голос, такой голос не может исходить из человеческого горла. Шеф знает, что это голос бога. Но не такой голос мы приписываем богу. Не полный достоинства и благородства. Голос насмешливый, сардонический, полный тайного смеха.

– О полудатчанин, который не с полудатчанами, – говорит голос. – Не слушай храброго воина. Когда начнутся беды, не сражайся. Прижимайся к земле. Ищи землю.

* * *

Шеф проснулся сразу, ощущая в ноздрях запах горелого. Несколько секунд, отуманенный усталостью, мозг его не мог уйти от этого факта: странный запах, что-то едкое, словно смола. Но где может гореть смола? Вокруг движение. Топот ног окончательно привел его в себя. Люди в палатке хватали брюки, сапоги, оружие – все в полной темноте; за палаткой виднелся огонь. Шеф неожиданно понял, что слышит непрерывный гул. Крики, треск бревен и поверх всего – звон металла, звуки ударов лезвия о лезвие и лезвия о щит. Шум битвы.

Люди в палатке кричали, сталкивались друг с другом. Снаружи слышались крики – крики на английском и всего в нескольких ярдах. Шеф неожиданно понял, что могучий голос по-прежнему звучит в его ушах. Он бросился на землю, пополз подальше от стен. И тут стена палатки лопнула, ее разорвало острие копья. Молодой викинг, проводник Шефа, повернулся к нему, ноги его запутались в одеяле, копье попало ему в грудь. Шеф схватил падающее тело и укрылся им, вторично за несколько часов чувствуя, как конвульсивно дергается человек, от которого уходит жизнь.