Я иду искать - Макс Фрай Страница 24

* * *

Некоторое время спустя я вынырнул из внутреннего зала суда, где к этому времени стало так невыносимо тошно, что лучше бы сразу расстреляли, и огляделся по сторонам.

Об улице, на которой я оказался, можно было с уверенностью сказать, что она довольно слабо освещена, вымощена мелкими речными камнями и застроена невысокими, в основном, двухэтажными зданиями с островерхими крышами, стоявшими вплотную, стена к стене. На одной из стен висела потрёпанная временем табличка: «Улица Невысказанных Слов».

Обработав полученную визуальную информацию, мой смятенный ум бодро сообщил, что даже для очень приблизительного определения нашего с ним местоположения её недостаточно.

Иными словами, хрен знает, куда это я сдуру забрёл.

Такого со мной давно не случалось. То есть, заблудиться-то я всегда готов, даже в нескольких шагах от собственного дома. Но обычно вполне ясно представляю, в какой части города нахожусь, и в каком направлении следует идти, чтобы добраться до более-менее знакомых кварталов. А тут — вообще никаких идей. Своего рода достижение. Верный признак того, что дела мои совсем ни к чёрту, и это надо немедленно прекращать.

Число известных мне способов быстро и качественно обрести хоть какое-то подобие мира с собой, мягко говоря, невелико. Как по мне, оно и неплохо — не приходится мучительно выбирать наиболее эффективный. А вот способам не позавидуешь: очень уж часто я к ним прибегаю. Потому что мир с собой для меня практически недостижим и одновременно необходим как воздух. Долго без него я не протяну.

Немного поколебавшись, я послал зов сэру Шурфу, хоть и дал себе честное слово не дёргать его как минимум до завтра. Ну, то есть, пока он расхлёбывает ужасные последствия экстренного чаепития на моей крыше. Умение не подворачиваться под горячую руку дорогого стоит. Надо его время от времени тренировать.

Но ладно, натренирую как-нибудь потом.

«Чего ты хочешь?» — сразу спросил Шурф. Его Безмолвная речь звучала так торопливо, словно он говорил на бегу.

«Твоей смерти», — покаянно сообщил я.

«Правда? — удивился он. — Какая удивительная перемена. Ещё совсем недавно эта идея не вызывала у тебя энтузиазма».

«…а также воцарения хаоса в Соединённом Королевстве и развала Ордена Семилистника. Это была просто цитата. И одновременно отчаянный вопль моей совести, которая внезапно проснулась и теперь голосит, что рано или поздно я тебя угроблю — вот этими своими регулярными визитами на пару минут, которые как-то незаметно растягиваются чуть ли не полдня. Потом я ухожу страшно довольный, а ты остаёшься наедине с отложенными из-за меня делами. И разгребаешь их ночь напролёт вместо того, чтобы спать. Чем не покушение на твою жизнь?»

«В таком случае, тебе удалось изобрести самое затяжное покушение на убийство за всю историю криминалистики, — заметил мой друг. — Вряд ли оно когда-либо увенчается успехом, но сама по себе попытка заслуживает уважения».

«Думаешь, не увенчается? — обрадовался я. — Отлично! Твои шансы избежать моего очередного появления и так были невелики, а теперь их практически не осталось».

«Что стряслось на этот раз? Ты вызубрил название ещё одного растения?»

«Извини, но нет. Я знаю, как ты любишь ботанику, но ничего не поделаешь, придётся потерпеть. Я полдня мучился подозрениями и чувством вины, поэтому не успел выучить ничего нового».

«Чем-чем ты мучился?» — переспросил сэр Шурф. Явно ушам своим не поверил. Вернее, тому участку головы, который отвечает за восприятие Безмолвной Речи.

«Подозрениями и чувством вины, — гордо повторил я. — Сам понимаю, отличный набор. День был прожит не зря. Настолько не зря, что если у тебя не найдётся нескольких минут, чтобы обсудить со мной достижения моей высшей нервной деятельности, тогда я…»

Я умолк, не зная, чем бы таким ужасным ему пригрозить.

«Тогда ты — что?» — хладнокровно поинтересовался мой друг.

«Да ничего особенного, — честно сказал я. — Просто буду мучиться дальше. А через полчаса снова пришлю тебе зов. И ещё через полчаса. И ещё, и ещё. Ты знаешь, я довольно настойчивый».

«Ладно, — неожиданно решил он. — Неизбежное лучше не откладывать. Приходи прямо сейчас».

Вопреки ожиданиям, сэр Шурф вовсе не выглядел человеком, испытывающим непереносимые страдания от моего визита. Более того, занятым по горло он тоже не выглядел. И кувшин камры на его столе вряд ли успел появиться именно за ту долю секунды, которая ушла у меня на дорогу. И выражение лица у него было какое-то странное, я даже не сразу понял, что оно означает. Подозрительно похоже на приветливую улыбку. Возможно, это и была приветливая улыбка, каких только чудес не случается.

— У тебя парадоксальное чувство времени, — сказал мой друг, протягивая мне кружку. — Никак не могу понять, есть оно у тебя или нет. Нынче утром ты ухитрился оторвать меня от дел в самый неподходящий момент, хуже просто не придумаешь. Зато сейчас сделал всё идеально. Объявился буквально секунду спустя после того, как я заперся в кабинете с этим кувшином и твёрдым намерением на четверть часа забыть о делах.

— Это не чувство времени, а просто чувство камры, — сказал я, принимая из его рук кружку. — Терпеть не могу, когда её пьют без меня. И стараюсь по мере сил препятствовать столь безответственному разбазариванию хорошего продукта… Прости, я правда не хотел лишний раз тебя беспокоить. Честно терпел, сколько мог. Но мою голову надо срочно привести в порядок, а мастеров — раз-два и обчёлся. Ну ладно, раз-два-три. При этом к леди Сотофе соваться совершенно бессмысленно: она скажет, что я большой молодец, сочинил себе много интересных и совершенно безобидных проблем, даст пирожок и велит выметаться. А Джуффин предусмотрительно сбежал куда-то за пределы человеческого понимания. Ты, кстати, в курсе?

— Естественно, — флегматично кивнул сэр Шурф. — В настоящее время он обязан официально уведомлять меня обо всех своих отлучках; кажется, именно в таких случаях полагается добавлять: «и это довольно забавно». Тебя беспокоит его уход?

— Будешь смеяться, но не особенно.

— Уже неплохо.

— Ещё как плохо! — возразил я. — На этот счёт ты бы меня довольно быстро утешил. А так — слушай, ты даже не представляешь, какой ужас тебе предстоит!

И с непередаваемым облегчением дорвавшегося до исповеди грешника вывалил на него историю случайной встречи с Айсой, щедро приправленную почти беспочвенными подозрениями, довольно скудной информацией, полученной от Кофы, и большим парадным набором угрызений моей совести, которая просыпается крайне редко, зато сразу очень злой и голодной, как медведь-шатун.

Сэр Шурф — человек уникальной выдержки. О его самообладании можно слагать легенды. Но я всё равно удивился, что он не запустил в меня каким-нибудь тяжёлым предметом сразу после того, как я, подробно описав свои душевные терзания, внезапно исполнился вдохновения и завёл эту волынку по новой. А только кротко сказал: