Слабая ведьма - Ирина Цыганок Страница 24

Аптекарь с трудом дождался ночи. Обе могилы он нашел еще днем и запомнил их расположение. С наступлением темноты Эйнар, закутавшись в длинный черный плащ, с завязанными в мешок коротким заступом и ломом проскользнул в незапертые ворота кладбища. Горожане не имели привычки посещать это место ночью. По местному обычаю умерших предавали земле в одной сорочке или вовсе без одежды, считая, что человек должен уйти из этого Мира так же, как пришел в него — нагим. Поэтому здешнее кладбище не знало расхитителей гробниц. Не слишком скрываясь, но и без лишнего шума первый святотатец пробрался к ближайшей из намеченных им могил и принялся быстро разбрасывать лопатой землю. Ему казалось, что скрежет заступа слышен всему городу, но никто почему-то не являлся остановить его. Эйнар откопал полусгнивший гроб, и, не вытаскивая его из ямы, ломом взломал крышку. Тело внутри давно истлело, но серый войлочный наряд продолжал покрывать кости. На груди у скелета поверх одежды лежал почерневший медальон.

Эйнар мысленно попросил прощения у неизвестного покойника и, как мог аккуратно, снял его единственное украшение с рассыпающейся шеи. Закон компенсации требовал, чтобы он возместил покойному его потерю. Поэтому бывший маг сдернул с пальца массивное золотое кольцо с печатью — подарок гильдии — и опустил его на то место, где лежал медальон. Кольцо было не только довольно дорогой безделушкой, оно было ценно как память, так что можно было считать, что он хотя бы отчасти расплатился с истлевшим абаданном.

Бинош поджидала аптекаря недалеко от кладбищенских ворот, притаившись в нише одного из каменных домов. Вообще-то она должна была наблюдать, не появится ли на улице ночная стража, и, в случае чего, подать сигнал. Однако ей было слишком страшно одной в темноте. Так что вместо того, чтобы следить за улицей, она поглубже забилась под глухую арку в стене, откуда почти ничего не было видно. Когда перед ней неожиданно выросла черная тень, «сторож» чуть не закричала в голос, но это всего лишь вернулся Эйнар. Подхватив под руку, он потащил Бинош в сторону Рыбачьего переулка. От одежды аптекаря пахло землей и, как дорисовало воображение не слишком смелой попутчицы, тленом. Но все же она не пыталась высвободить свою руку из-под его локтя.

Второй день маленький отряд абаданнов плутал в лесу. В четвертый раз выходя к приметной, расколотой молнией сосне, проводник в сердцах сорвал с себя серую шляпу и бросил под ноги. Его соплеменники устало опустили на мшистый пригорок носилки. Мирра больше не улыбалась, хотя в душе и продолжала радоваться внезапно открывшимся у нее способностям. Теперь она была уверена, что именно ее колдовство заставляло похитителей без конца нарезать круги по лесу. Про себя она напевала коротенькую песенку собственного сочинения, в которой: «Снова левая нога вслед за правою пошла, снова солнце и луна поменяли берега…» Ритм песенки точно попадал в размеренный шаг «братьев», и они раз за разом возвращались к расщепленному дереву. Едва носилки опустили на землю, к Мирре подошла Бинош, она заботливо поднесла к почерневшим, растрескавшимся губам подруги бурдюк с водой. Мирра безразлично сделала несколько глотков, вода больше не освежала ее. Лицо и тело пылали в странной лихорадке. Утром, когда девушка, едва переставляя ноги, отошла за деревья по нужде, она заметила кровь в собственной моче. Это не на шутку перепугало ее, до того момента она приписывала свою слабость обычной простуде да еще тяготам дороги.

Впервые пришлось задуматься, не подхватила ли она более серьезную болезнь? За последние два года ее познания в медицине значительно расширились благодаря Эйнару. У многих тяжких хворей были похожие симптомы. Она не стала ничего говорить Бинош, бедная девушка, добровольно переносившая вместе с ней опасности плена и долгого путешествия, все равно ничем не могла помочь. Вернувшись, больная без сил упала на носилки, до крови прикусив обметанную от внутреннего жара губу.

Абаданны снова совещались. Обычно их дневные привалы были коротки, но сейчас «братья» решили устроиться на долгую стоянку. Они даже растянули на приглянувшейся им поляне палатку, которую ставили только на ночь. В палатке под присмотром Мирра пролежала до вечера. Жар разламывал ей тело, голова болела не меньше, чем после памятного удара камнем, девушка с трудом могла сосредоточиться, но все же с наступлением сумерек она послала подругу за щепоткой золы из разложенного на ночь костра. Собиралась опробовать свое новое усыпляющее заклинание. Днем же неопытная колдунья попыталась уронить на головы своих похитителей ближайшее дерево. По ее указанию «сестра» незаметно отломила тонкий сучок со ствола северной березы, под которой отдыхали двое из «братьев». Ободренная прежними колдовскими успехами, Мирра пробормотала заклятье и переломила сухую веточку. По ее замыслу одновременно должна была надломиться и упасть на головы спящим и сама береза. Но дерево стояло не шелохнувшись, и начинающей ведьме пришлось признать, что ее магические таланты не простираются так далеко. Зато с мелкими заклинаниями, вроде нашествия муравьев в сапоги абаданнов или того же плутания по лесу, все получалось как нельзя лучше.

Наступила ночь, Эйнар не пришел. Мирра прикрыла глаза, смаргивая бессильную слезу. С каждым часом она все меньше надеялась на его появление, да и явись он теперь, чем сможет помочь умирающей девушке среди дикого леса?

Вдруг, словно в ответ на ее молчаливые молитвы, за пологом палатки раздался глухой, но явственный стук копыт. Насторожившейся пленнице послышался даже нечаянный звон оружия. Абаданн, стоявший на страже, выкрикнул что-то на своем языке. Мирра приподнялась на локте. Рядом, взволнованно дыша, тут же очутилась Бинош.

— Эйнар… — чуть слышно выдохнула она.

Но это был не аптекарь. В ночном лесу их маленький отряд разыскал Великий Аргол.

Маг спешился первым, его более молодые спутники не поспевали за стремительным колдуном. Аргол, собравшийся было в прямом смысле испепелить нерадивых слуг за то, что не сумели вовремя прибыть на сборный пункт, неожиданно отложил расправу. Словно чуткая гончая, он раздутыми ноздрями втягивал воздух.

— Так, так… — Маг шагнул к палатке и откинул полог. Крепившие палатку деревянные колышки полетели в разные стороны. Аргол уставился на прижавшихся друг к другу девушек. Лицо служанки не было ему знакомо, но ее наряд объяснял многое. Повелительным жестом маг велел мнимой абаданнке удалиться.

Бинош нехотя отошла в сторону.

— Продолжаем играть в колдунью? — вкрадчиво проговорил маг, склоняясь над больной. Та только испуганно втянула голову в плечи. Аргол довольно грубо обхватил длинными, узловатыми пальцами ее подбородок и развернул лицо к слабому свету лун. — Что же твой учитель не сказал тебе, что с твоей маной баловаться заклинаниями опасно?!

Мирра продолжала молчать. Колдун выпрямился. Лицо его дышало гневом. Выхватив прямо из воздуха свою длинную трость, он принялся без разбора избивать слуг, яростно выкрикивая что-то на их каркающем наречии. Пленница испугалась еще больше, гнев колдуна был ей не понятен. Несчастные абаданны покорно принимали побои, даже не пытаясь убежать или закрыться руками. В конце концов, возмущенная бессмысленной жестокостью, пересилив страх, она как смогла сильно дернула снизу за плащ это чудовище.