Тень короля - Надежда Федотова Страница 24

Русич подумал и согласно кивнул. Потом сунул ногу в стремя и вопросительно взглянул в глаза командиру. Ивар криво усмехнулся:

– Да, друже. Она видела больше, чем смогла понять, и я сам еще далеко не во всем разобрался… Но ясно одно: смерть Шейна Мак-Грата – не трагическая случайность. Это было убийство. Жестокое, наглое и очень хорошо продуманное убийство!

Замок лэрда Вильяма Максвелла был тих. Хозяева давно спали, слуги тоже расползлись по своим каморкам, воины на стенах, зевая, лениво всматривались в даль. Даже крысы – и те не шуршали в подвале… И только маленькая мохнатая тень в застиранном колпачке деловито спешила куда-то, бесшумно касаясь лапками пола. Брауни обходил свои владения.

Правда, сегодня он был на удивление рассеян. Проскочил мимо кухни, оставив без внимания грязный котел в очаге, начисто забыл подлатать разлохматившийся край гобелена в большой зале и, – чего с ним ранее никогда не случалось, – наткнувшись на паутину в углу коридора, просто стряхнул ее с плеча, даже толком не заметив, что это было. Хранитель дома пребывал в смятении. И причиной оного были отнюдь не хозяйственные хлопоты… Вчера утром из сопредельной Англии прибыл гонец с письмом для лэрда Вильяма. Письмо было от его единственной дочери – той, которую маленький брауни буквально вынянчил на собственных лапах. И любил не меньше, чем родной отец. «Вот только хлопот нам обоим с этой занозой – по самую крышу! – размышлял хозяйственный дух, неодобрительно качая головой. – Вот чего ей не сидится?.. У соседей дети как дети, а у нас – только и жди беды!»

Брауни вспомнил Нэрис совсем малышкой и умиленно причмокнул. Ведь чудо была, а не ребенок. Щечки пухлые, пяточки розовые, губки бантиком шелковым, и характер – ну просто ангельский. Другие орали почем зря, а эта – ни-ни!.. Голодная ли иль пеленки мокрые – знай себе помалкивает, только что угукает тихонько да глазенками любопытными все вокруг разглядывает… Его, брауни, увидала из колыбельки – и нет чтоб испугаться да заплакать: ресничками заморгала, пальчиками его за острое ухо ухватила и улыбается!

– А потом как ползать начала – так я покой и потерял! – сердито буркнул домашний дух. – Вроде ж воспитывали как положено… Где оплошали, что упустили?..

Весточку Нэрис прислала не только родителям. Вечером в заветном тайничке, что в погребе, брауни обнаружил маленький запечатанный четырехугольник (верная Бесс, хоть и боялась темноты до дрожи, просьбу хозяйки исполнила, отнесла записку, куда та велела). Сначала хранитель дома обрадовался – по своей воспитаннице он очень скучал… А когда письмо вскрыл да прочел, так и схватился за голову обеими лапами!

С одной стороны, дочь лэрда Вильяма ничего такого уж страшного и не писала. Только то, что скучно ей, что дожди в Англии льют с утра до вечера и что муж любимый как есть пропал – сам не едет, и вестей от него никаких. И поэтому не мог ли милый брауни разузнать для нее, куда подевался лорд Мак-Лайон и знает ли об этом папа? А если знает или письма от зятя получал, то… В общем, как обычно – письма найти и прочесть, за лэрдом Вильямом приглядеть-послушать и, как потерянный супруг где-то обнаружится, немедленно дать ей знать. Потому что волнуется она и переживает. И конечно же надеется, что добрый дружок брауни тревоги ее развеет…

– И чего мне делать теперь?.. – жалобно бормотал хозяйственный дух, ныряя в дымоход. – Хорошо, кабы не знал я ничегошеньки… А ить наоборот все. И врать неохота, и правду говорить никак нельзя! Ведь ежели узнает, куда ее благоверного-то занесло, как пить дать вослед помчится. Не умеет ждать, егоза такая… А в переделки попадать – это у ней завсегда лучше всех выходит! Нет. Лучше вообще ничего писать не буду.

Он прошуршал по дымоходу, свернул в ответвление тайной лазейки и медленно направился в сторону кухни. Волнения волнениями, а ведь дело простаивает! Котлы нечищеные, пол не метен… «Что я с ней вошкаюсь, как с дитем? – про себя бухтел брауни. – Чай, не маленькая, хватит уже из всех веревки вить… Сиди себе там и жди, когда муж сам явится. Не пишет – значит, возможности не имеет… Твоя женская доля – любить да помалкивать. А мое дело маленькое, мне за домом следить надобно, чтоб порядок да чистота!»

Брауни юркнул по ходу вниз, скользнул из дыры в темноту за печкой и, цапнув со стола большой медный поднос, присел возле лохани с песком. Взял в лапу жесткую щетку, поудобнее перехватил блюдо… И понурился. «Ведь не напишу – еще больше встревожится! – подумал он. – И кто знает, что ей из-за этого в голову взбредет?.. Либо сюда примчится папеньку трясти, либо служанку свою, подругу любимую, настропалит за дверьми подслушивать! Все одно прознает, куда муж поехал. И как прознает… Ведь никакие замки ее не удержат! А мне что потом останется – шерсть на себе рвать?» Хранитель замка лэрда Максвелла тоскливо возвел глаза к закопченному потолку кухни и протяжно вздохнул. Грязный поднос ткнулся краем в песок, губка шмякнулась на пол.

Он знал, что это не по правилам, что испокон веку брауни обители своей не покидали, что остроухие предки разом облысели бы от такого позора и пренебрежения вековыми традициями… Знал, но, натянув свой линялый колпачок до самых глаз, решительно шлепал лапами по грязи. Путь его лежал в сторону мельницы, где жил старый приятель и родственник, такой же брауни по кличке Белые Уши.

– Опозорюсь, как есть опозорюсь! – безрадостно предрекал сам себе хозяйственный дух. При одной мысли о том, что он собирался попросить у родственника, шерстка на его спине вставала дыбом. – Никто в округе больше лапы не подаст… Плеваться вослед будут, когтем в спину тыкать да стыдить… За какие ж грехи меня судьба наградила этой непослушной девчонкой?!