Призыв - Дэвид Гейдер Страница 24

Стылый ветер вновь хлестнул Мэрика по лицу, и он смолк, не в силах больше шевелить окоченевшими губами. И это было хорошо. Потом кто-то осторожно коснулся его локтя, и Мэрик, не ожидавший этого прикосновения, вздрогнул. Он открыл глаза, повернулся и увидел, что рядом с ним стоит Ута. Взгляд ее был исполнен сочувствия.

— “Мэрик Спаситель” — это всего лишь слова, — сказал он, обращаясь к магичке. Она все так же сидела у костра даже не смотрела в его сторону. — Меня прозвали так, поскольку считается, что я спас Ферелден. Правда, однако, в том, что мне никогда и никого не удавалось спасти.

С этими словами он повернулся и пошел прочь от костра, навстречу крутящемуся в темноте снегу. Гномка не стала его удерживать, и, если все остальные и смотрели вслед, никто из них не сказал ни слова. Ему было уже наплевать, устроило ли эльфийку то, как он отвечал на ее вопросы. Пусть себе презирает его. В конце концов, ее обвинения не так уж и беспочвенны.

Мэрик брел по укрытым глубокими тенями сугробам. Наконец-то выглянула из-за туч луна, и ее серебристого сияния, отражавшегося от холодной глади снежного полога, было более чем достаточно, чтобы освещать ему дорогу. Король поднялся на гребень скалистого холма, глянул перед собой — и у него захватило дух. Отсюда как на ладони была видна вся долина — бескрайняя белизна под усыпанным холодными звездами небом.

Это было великолепное зрелище. Мэрик не знал, как долго он простоял вот так, любуясь заснеженным простором. Дыхание облачками пара срывалось с его губ. Казалось, что эта долина протянулась до самого края земли, и ее безупречную гладкость нарушали лишь редкие сосновые рощицы. Отчего же он никак не может вспомнить, когда в последний раз любовался этакой красотой?

“Это мое королевство, — печально подумал Мэрик, — а я его теперь совсем не знаю”.

Сзади донесся едва различимый хруст снега.

— Оставьте меня в покое, — не оборачиваясь, пробормотал он. — Неужели вам мало было тех расспросов?

— Мэрик, я прошу прощения, если мои Стражи оказались излишне бесцеремонны.

Это была Женевьева. Король поежился от холода и лишь сейчас сообразил, что она, пойдя вслед за ним, бросила свой пост. Быть может, решила закончить то, что начали ее подчиненные?

— Не подобает так обращаться с королем. Я напомню им о хороших манерах.

— Не нужно, — вздохнул Мэрик. И, плотнее запахнув меховой плащ, отвернулся от великолепия долины. Командор стояла в паре шагов от него, и ветер развевал ее белоснежно-седые волосы. Мэрик внутренне поежился под ее жестким оценивающим взглядом. — Я сам сказал, чтобы вы обращались со мной как с обычным человеком, — что же удивительного в том, что вы так и поступаете?

Женевьева ничего не ответила, хотя, судя по выражению лица, ее заботили не только неприятные минуты, пережитые Мэриком. Наконец она коротко кивнула, как если бы мысленно пришла к какому-то решению:

— Возможно, Мэрик, было бы лучше, если бы ты вернулся во дворец. К сожалению, мы не сможем сопроводить тебя туда, однако я подозреваю, что и один ты будешь в большей безопасности, чем с нами на Глубинных тропах.

— Ты передумала?

Женщина-командор выразительно изогнула седую бровь:

— А ты разве не передумал?

Мэрик не знал, что на это ответить, и затянувшееся молчание стало неловким.

— Я не виню тебя за недоверие к моим видениям, — наконец проговорила Женевьева — так мягко, что Мэрик испытал сильный соблазн ей поверить. — Им верят даже не все Стражи. Многие говорили, что мой брат мертв, а если это и не так, все равно уже ничего не поделаешь.

Она пожала плечами, подошла к Мэрику и, остановившись рядом, окинула взглядом ту самую долину, которой он восхищался несколько минут назад. Выражение ее глаз смягчилось.

— Мне нелегко было отпустить брата, когда для него наступило время Призыва. Потому, наверное, нелегко, что за много лет мы привыкли считать, будто это случится с нами одновременно. Я отправилась с братом в Орзаммар, вместе с гномами поднимала кубки в его честь, а когда все было кончено, стояла у самой печати и смотрела, как он уходит в темноту. — В голосе Женевьевы явственно звучала горечь.

— Мой брат всегда был частью меня самой — все равно что моя собственная рука или нога. Оторвать его от себя, расстаться с ним было невыносимо. — Женщина искоса глянула на Мэрика. Глаза ее ярко и холодно блестели. — Однако именно я уговорила его принять свою судьбу. Я осталась. Когда случилось первое видение, это было как если бы он сам протянул руку сквозь тьму и коснулся моего сердца. Я чувствовала его так же верно, как чувствую свои руки и ноги. Я знаю, что это видение не было ложью.

Мэрик нахмурился. Новый порыв ледяного ветра просвистел между ними. Где-то далеко завыли волки, и этот одинокий звук, казалось, лишь явственнее подчеркивал безжизненную пустоту округи.

— Почему же ты раньше ничего об этом не сказала? Женевьева невесело рассмеялась:

— И что бы ты обо всем этом подумал? — Она в упор глянула на Мэрика, и голос ее посерьезнел. — Я намерена отыскать брата, чтобы порождения тьмы не узнали того, что они узнать не должны. Если для того, чтобы предотвратить это, мне придется убить брата — я это сделаю. Мэрик, это вовсе не спасательная экспедиция. Я не спешу сломя голову на помощь брату — я всего лишь пытаюсь предотвратить катастрофу. — Она пожала плечами и, окинув взглядом долину, вздохнула: — И если есть те, кто не верит в это так, как верю я, — что ж, мне придется обойтись без них. Мне нужна твоя помощь, Мэрик, очень нужна. Однако, если ты не можешь повести нас на Глубинные тропы, лучше уходи, возвращайся к своему сыну. Никто не станет тебя за это винить — и меньше всего — я.

С этими словами командор Серых Стражей круто развернулась и пошла прочь. Именно так — ни уговоров, ни прощаний. Мгновение спустя она скрылась в снежной заверти, и Мэрик понял, что никто ему и слова не скажет, если он соберет вещи и вернется в Твердыню Кинлоха. Через пару дней он будет в Денериме, отменит тревогу, которую наверняка уже объявил Логэйн, и, как посоветовала Женевьева, вернется к сыну.

При мысли о Кайлане Мэрик замер. Все твердили, что мальчик как две капли воды похож на отца, и сам Мэрик был, пожалуй, с этим согласен. Те же светлые волосы, та же форма носа, та же улыбка. Вот только глаза… глаза матери. Что скажет он, Мэрик, глядя в эти глаза, что ответит на их вопрошающий взгляд, как объяснит, почему и куда он уходил?

Легко представить, что скажет обо всем этом Логэйн. Он, конечно же, обрадуется, но будет прятать свою радость за ворчанием по поводу тех хлопот, которые причинил Мэрик всем окружающим.

Куда труднее было вообразить, что сказала бы обо всем этом Роуэн. Мэрик помнил ее в лучшие годы — воином женщиной, которая помогла ему возглавить мятеж и вернуть отнятое орлесианцами королевство. До тех пор пока болезнь не взяла над ней верх, она обладала неукротимым духом, и Мэрик втайне считал, что во многих отношениях Роуэн сильнее его. Ферелден они возрождали вместе, но всегда именно она сразу понимала, какое дело стоит продолжить, а какое — бросить, едва начав.