За Гранью. Книга вторая - Литта Лински Страница 24

— Я не понимаю Созидателей? Серьезно? Но зато ты-то, маленькая смертная, понимаешь их, как никто. Напомни, сколько миров ты создала, Лотэсса?

— Ни одного. Как и ты, — зло парировала Тэсс.

— Формально ты права. Этот мир не считается. Но скоро все изменится, цветочек.

— Когда изменится, тогда и поговорим, — пробормотала она, досадуя больше на себя, чем на Дэймора.

— Надеюсь, — серьезно отозвался он. — В смысле, надеюсь, что этот разговор состоится, и я не убью тебя раньше, наскучив твоим обществом или, что более вероятно, разозлившись на твою глупую дерзость.

Тэсс только презрительно фыркнула в ответ, давая понять, как мало ее трогают угрозы Странника. Сейчас ей было почти все равно, исполнит ли он их. Кроме того, Лотэсса потихоньку обретала уверенность в странной благосклонности Изгоя. Если в самом начале их знакомства он и впрямь ужасно издевался над нею, то теперь больше пугал и дразнил. Конечно, наивно верить, что так будет всегда. Но ведь она и без того старается держать себя в руках и следить за языком. Что ж, ей теперь вообще молчать из опасений задеть Изгоя тем или иным словом? Нет уж, так у нее все равно не получится. Притворщица из нее — хуже некуда. Так что лучше оставаться собой, и будь что будет.

— Смотрю, ты не боишься? — Изгой, как водится, прочитал то ли ее мысли, то ли чувства.

— Не очень, — честно признала Тэсс. — Временами ты забываешь вести себя как чудовище, и я перестаю бояться, — ехидно добавила она.

— Надо бы исправить это упущение, пока ты совсем не распустилась, — благодушный тон, которым это было сказано, только добавил Тэссе уверенности.

— Итак, вернемся к вам с Маритэ…

Если бы кто-то сказал ей чуть больше года назад, что она будет запросто обсуждать дела Странников с ними же самими, Лотэсса бы лишь истерично расхохоталась. Но жизнь повернулась так, что сначала ей представился случай поговорить с Маритэ, а после и вовсе пришлось вести споры с Изгоем.

— Никаких “нас” нет, — оборвал ее Дэймор. — Есть я и есть Маритэ. Мы — враги.

— Но ведь ты все еще любишь ее, так? — тихо спросила Тэсс.

— Нет.

— Но ведь ты сам сказал, что любовь Странников вечна, а ты позволил себе полюбить Маритэ, — она не собиралась уступать. — Это ведь закон мироздания, разве нет?

— Закон. Однако, похоже, он утрачивает силу, когда влюбленного уничтожают и отправляют в небытие.

— Но ведь любовь — свойство души, а душу ты сохранял и в пустоте, — не сдавалась Тэсс.

— Должно быть, здесь все немного сложнее твоего понимания, моя маленькая смертная, — ехидно заметил Дэймор. — Странников не то, чтобы каждый день отправляют в небытие, а потому никто не успел хорошенько изучить следствия и побочные эффекты развоплощения. Не стану спорить, любовь — свойство души и разума. По крайней мере у Странников. У людей-то она чаще рождается из плотских желаний. Я не о тебе, цветочек. Ну так вот. Лишившись себя самого, сложно сохранить целостность души и разума. Я, признаться, не знаю или не помню, сколько раз сходил с ума и забывал себя. А затем вновь собирал сознание по кусочкам. Хочется верить, что личность моя осталась неизменной, но вот приобретенная и оплаченная столь непомерной ценой любовь перестала быть частью моего существа. Иного объяснения у меня нет, но это я считаю верным. Ведь противоестественно пронести через тысячелетие мучений любовь к собственному убийце.

— И впрямь жутко, — пробормотала Лотэсса. — Но я все равно не верю, что ты излечился от любви к Маритэ.

— Не веришь? — Изгой хищно усмехнулся. — Ну, а ты сама, цветочек, ты-то, конечно, собираешься любить своего короля вечно?

— Люди не живут вечно, но я буду любить Валтора, пока дышу.

— Я и не сомневался. Но любила бы ты так же сильно, если бы твой Валтор заточил тебя на всю жизнь в темницу, предварительно отрубив руки, ноги и выколов глаза? Ты в ужасе от нарисованной картины, моя маленькая? Поверь, поступи король с тобой подобным образом, это все равно было бы милосерднее чем то, что сотворили со мной. Но оставим меня. Сохранила бы ты в душе любовь к своему палачу?

— Валтор никогда не поступил бы так! — запальчиво воскликнула Тэсса, прогоняя призраки страшных видений.

— О да! Именно так я думал о Маритэ. Когда-то она и мне представлялась доброй, светлой и мудрой. Неудивительно, что первые годы моего заточения, кроме прочих мук, я терзался непониманием. Разум — единственное, что от меня осталось — отвергал неоспоримую истину, не в силах поверить, что светлое сердце любимой оказалось чернее извечной тьмы. Жестокость Маритэ выходила за грани моего понимания…

— Тебе ли рассуждать о чужой жестокости, — не выдержала Тэсс. — Посмотри на себя! Тебя послушать, так Маритэ — исчадие зла, а ты — невинная жертва. Но ведь ты — Изгой! Не ты ли упиваешься планами уничтожения целого мира?

— Я лишь мщу, — возразил Дэймор. — Как и ты бы захотела отомстить на моем месте. Разница между нами только в том, что у меня есть реальная возможность осуществить свою месть. Спасибо покойному дурачку Йеланду, что вернул меня к жизни. И как удачно, что божественная Созидательница давно уже сидит взаперти, не в силах влиять на судьбу своего любимого мирка. Ее время кончилось, мое — только начинается. В кои-то веки сила и справедливость на одной стороне. Так что не спеши винить меня в жестокости, сердце мое. Ты должна понимать, что каждая смерть и каждая слезинка, пролитая на Анборейе на совести Маритэ.

Лотэсса тяжело вздохнула. Как можно переубедить Странника, горящего не просто безумной злобой, а жаждой мести, которую он почитает священной? Тэсс, конечно, не собиралась сдаваться, но сама битва представлялась еще более безнадежной, чем раньше.

— Вот так-то, цветочек, — Изгой склонился к ней и приподнял лицо за подбородок. — Молчишь? Наконец-то тебе нечего возразить. Похоже, ты начинаешь меня понимать.

— Понимать — не значит соглашаться, — тихо проговорила она.

— Можно подумать, я нуждаюсь в твоем согласии, маленькая смертная, — хмыкнул Изгой.

— Ты рассказал, почему хочешь уничтожить мой мир, но не ответил на вопрос, зачем тебе это.

— Расскажу позже. Сейчас мне нужно посетить ту самую Анборейю, о судьбе которой мы толкуем. Придется повременить с разговорами. Принести тебе что-нибудь из родного мира? Живых цветов? Пирогов с абрикосами?

— Возьми меня с собой!

— Размечталась! — засмеялся он. — Нет уж, придется тебе остаться здесь. Побудешь хозяйкой моего мира, пока я хозяйничаю в твоем.