Твердыня грёз  - Елена Маврина Страница 23

Злата сидела на койке у окна, всматриваясь в покатые берега. Её восхищенными взглядами Горан наблюдал за местностью, поверхность которой зеленела опочивальней лета, а мрачные недра таили бесчисленные хранилища монет. Вистрия. Отчий дом, где он бывал, словно гость, редкими визитами. Злата не скупилась на восторженные ассоциации: «опушка солнца», «песня моря», «самоцветы неба». Горан непривычно наблюдал опасливую девочку беззаботным ценителем речных пейзажей. Талая несла корабль на скорых волнах в Шерт.

Остановки в портовых селениях постепенно растягивались на часы. Качка унялась. Вечером Горан заставил себя поесть немного каши. Маслянистая жижа вызывала рвотные спазмы, но сырная лепешка задобрила измученный желудок лакомством дома. Жажда объединяла мысли желанием пить. Тами отдал Горану свою кружку чая. Злата пыталась спрашивать жертву морской болезни об атласе Бахаря, но вразумительных слов не расслышала. Горан провалился в сон, только лампа над дверью погасла.

В полночь их разбудил шум. В замочной скважине вертелся соскочившей гайкой ключ. Капитан открыл дверь и скомандовал собираться:

– У вас пять минут. Следующая остановка – Клета.

Горан всполошился:

– Клета – крепость Ловища. Нам нужно в Узоречье, в Шерт!

– В Клете на судно сядет девять гончих Казмера! – прикрикнул старик, зажигая в лампе над дверью огни. – Живо собирайтесь. Я высажу вас у рыбацкого селения.

– Здесь поблизости чернолесье, – испуганно вразумлял Тами.

– А откуда, по-твоему, несут плащи гончие? – Капитан обернулся к Исмин: – В портах только и разговоров: «Крадуши!» – Старик отмахнулся от вопросов. – Шепатый, матрос, отведёт к моему приятелю. Тот отыщет для вас судёнышко. Не медлите. Собирайте вещи!

Дети спешно надели верхнюю одежду и застегнули неразобранные рюкзаки.

В сырости ночи за бортом плескалась черная бездна Талой. Лодка резала воду, держа курс к редким огням чужого берега. Матрос Шепатый, молчаливый дядька, налегал длинными ручищами на весла, озираясь на удаляющиеся паруса «Крылатого». Задание капитана взбаламутило в суеверной матроской голове недобрые предчувствия, но работой Шепатый дорожил, а потому опять и опять приводил весла в круговые движения.

Тами замер в углу лодки зайцем. Он смотрел на тьму, окружающую со всех сторон, как на стены пыльного мешка. Лодка тащила их в неизвестность. Горан вглядывался в непроницаемое лицо матроса, стремясь разглядеть скрытый умысел за бескорыстным намерением помочь. «Возможно, правильнее – воспользоваться своим умением стирать в людях прежние намерения? Но если старик-капитан действительно желает спасти их, а не гонит прочь, как угрозу седой голове? Вдруг матрос предан и добр? Внушение повредит в памяти многие планы».

Шепатый пресёк назойливое внимание кудесника сварливым взглядом: «Чего уставился?»

Горан отвернулся, жалея, что умеет окутать человека обманом, но не узнать правду.

Лодка причалила к шаткому помосту. Матрос привязал её к косому столбику и помог детям выбраться на берег. В отдалении блестели несколько глаз-окон низких строений.

– Что это за селение? – спросил Горан, не в силах опознать серо-чёрные заросли.

Темнота надёжно скрывала местность. Плеск волн о берег отвлекал напряжённый слух. Деревья заслоняли дома, а грунтовая дорога ускользала за ивами.

– Угол.

– Угол?

Матрос сплюнул, оглядываясь на беспросветную даль реки:

– Так мы его называем. Селение в сто душ. Рыбацкие семьи.

Но Горан понимал, что для гончих нет неприметных селений. Их учили этому в Башне – в тихих гаванях прячутся крупные рыбы.

Матрос повёл детей мимо селения в лес. Тами озирался, держась Горана, словно старшего брата. Злата опять превратилась в непроницаемую тень. Исмин читала следы.

Шепатый вывел ребят к ветхой избушке, спрятанной за неровными досками забора. В захламленном железяками дворе ловушкой висели сети. У порога лежала лодка, в корыте ветерок гнал воду рябью. Кудесник чувствовал только осенний холод и смрад тухлой рыбы.

Матрос постучал в мутное стекло окна. Тишина. Свет не зажегся и после второго удара кулаком. Шепатый толкнул ногой дверь. Не заперто. Вход в дом зиял кривой пастью великана.

– Гривач? – позвал дядька, сердясь на глухоту старого моряка. – Гривач, крыса вернулась без записки. – Он продвигался сквозь комнаты, выискивая среди захламлённой мебели кровать. Кудесник брёл следом. – Ты читал просьбу Вуса? Капитан направил к тебе… – Шепатый осёкся, поднимая ногу с ругательством. – У тебя тут по полу… слизь.

Горан попятился, улавливая шорох, – никого за спиной. Злата, Тами и Исмин в неведении ожидали на улице. Половица ворчливо скрипнула под подошвой. Голос Шепатого окончательно стих. На столе у окна завибрировал квакающий звук. Жаба сидела на перевернутой кружке, надув шею пузырем. Горан обернулся бежать. С улицы отчаянным звоном донёсся крик, и грохот переворачиваемых предметов подтвердил нападение.

Из темноты угла на Горана бросились тощие фигуры. Они шипели, тянули руки, но кудесник уже бежал к выходу. У забора двое рыбаков в лохмотьях связывали Тами. Исмин визжала за лодкой: над ней с веревкой склонилась тучная тётка в порванной шляпе. Горан бросился на помощь, но тут ему в спину врезалась Злата. За ней из дома вылетел долговязый мужик в телогрейке.

– Что им нужно? – крикнула Злата, вцепляясь в воротник Горана. – Кто они?

Мужик промычал беззубым ртом брань и, расставив пальцы, бросился на детей. Горан оттолкнул Злату, прыгая на безумца. Удар сбил мальчишку с ног. Удушающая хватка сомкнулась на шее жгутом.

– Ты спешил к реке! – задыхаясь, шептал кудесник душегубу. – К реке!

Беззубый мучитель не реагировал на слова. Его глаза выступали шарами из глазниц. Зрачки напоминали слепые щели, широкая радужка чернела пятнами. Неизвестный кряхтел одичало, обостряя хватку. Горан извернулся – ударил его коленом в живот, запрокинул голову, отползая. Бег Златы прервался в углу ползущих сетей. Палка выскользнула из ее рук шипящим прутом. От дома к беглянке спешил высокий человек в узорном балахоне, скрывающем лицо. Крики Тами стихли. Мужик наотмашь ударил Горана по щеке. Темный двор заплясал точками, а потом Злата закричала…

Кровь в венах оледенела, парализуя движения. Горан увидел во тьме сознания паукообразные деревья, хищно вонзающие корни в землю. Они приближались – бежать, но руки и ноги не слушались. Тусклыми огнями пожара вспыхнули немигающие глаза. Десятки глаз. Ветви ползли, чёрные стволы пошатывались. Пасти монстров оскалились – взревели, смыкаясь чернотой… Горан подумал, что больше никогда не увидит свет дня.

Щеку обдало сырым холодом. Кудесник нахмурился, но очнуться не смог. Новый шлепок по щеке мгновенно привёл его в чувства. Над ним нависало лицо Златы, её мокрые руки похлопывали щеки с требованием опомниться.

– Очнулся! – радостно возвестил Тами.