Искатель искомого - Пирс Энтони Страница 23

Словечко, которое она ввернула во фразу, заставило почему-то покраснеть занавески. Раньше я слышал такое только от сердитых гарпий, хотя смысл слова так и остался для меня неясен. Кажется, что-то связанное с вызыванием аиста.

Затем демонесса обратилась в дым и рассеялась бесследно.

И вот я остался с сынишкой-полукровкой и без жены. Теперь-то я понимал, почему люди не желают связываться с демонами. Для меня это был второй удар и жестокий урок судьбы.

* * *

И вот опять я должен был жениться. Во-первых, это прямая обязанность Короля, а во-вторых, все мои сведения об уходе за ребенком можно было сосчитать на пальцах одной ноги. Так случилось, что неподалеку проживала девушка, помешанная на королевском достоинстве. Она всегда улыбалась мне, когда я проходил по Южной Деревне, и приподнимала юбку, словно приглашая заняться вызыванием аиста. На аистов я тогда был сильно обижен, но ребенок нуждался в матери.

– Согласна ли ты ухаживать за моим сынишкой, если я женюсь на тебе? – спросил я однажды.

– Я согласна ухаживать хоть за людоедиком, если вы на мне женитесь, Ваше Величество! – искренне воскликнула она.

Итак, я взял в жены девицу Тайвань, и она стала заботиться о моем сыне Дафри. У нее очень неплохо это получалось, я был доволен ею, но, конечно, о любви речи быть не могло. Были случаи, когда я пытался с ней вызвать аиста, но тот, видимо, раздраженный моей историей с Даной, не откликнулся ни разу. Не скажу, что я был особенно этим огорчен. Честно говоря, я опасался, что и эта жена сбежит, как только аист явится с младенчиком.

Я продолжал путешествовать, поскольку дома меня сильно отвлекали пеленки. Жена тоже была довольна моими частыми отлучками, потому что в доме становилось просторней.

В Северной Деревне мне посчастливилось: я встретился с шестилетним мальчиком, который мог вызывать бурю. Я тщательно проверил его способности, попросил устроить небольшую бурю, затем другую побольше, и остался удовлетворен. Мальчику часто влетало от матери, когда он учинял бурю в доме, но, видя, что сыном ее интересуется сам Король, женщина была удивлена и обрадована.

Но я был рад куда больше. Сомнений не было: я отыскал наконец талант, достойный Волшебника. Передо мной стоял мой преемник, будущий Король Ксанта. Конечно, талант еще надлежало отшлифовать, потратив на обучение годы, и все же я почувствовал огромное облегчение при мысли, что не век мне тянуть эту лямку.

* * *

Беда нагрянула внезапно. По иронии судьбы случилась она в моей родной деревне, на тиковых полях нашей семьи. Я поспешил в Деревню Провала, и старший брат поведал мне тревожные события последних месяцев.

– Тики вырождаются и дичают, – сказал Хамболдт. – Не дожидаясь страды, выбрасываются из стручков и творят безобразия. Прямо и не знаем, что делать. Но ты же теперь Король-Волшебник, ты должен знать.

И я почувствовал, что ужасную эту лямку мне еще тянуть и тянуть.

Впрочем, «ужасную» – мягко сказано. Следовало бы употребить то слово, каким на прощание одарила меня демонесса, но Короли обязаны следить за своей речью. Вскоре выяснилось, что дело придется иметь не с несколькими одичавшими тиками-выродками, но с многими их разновидностями, причем весьма многочисленными. Распространяясь самосевом, они грозили захватить весь Ксант. Они уже не просто останавливали или ускоряли время в часах, они вмешивались в любые виды человеческой деятельности и ужасно всем досаждали.

Мы начали с того, что сожгли зараженные поля. Хамболдту это пришлось не по сердцу, но другого способа остановить заразу я не видел. Прочие фермеры из Деревни Провала были просто потрясены, и с тех пор в этом районе меня уже никогда никто не называл Добрым Королем Хамфри. Заразу, однако, остановить не удалось. Пламя лишь разогнало одичавшие тики по окрестным джунглям. Мы оказались перед лицом реальной угрозы.

Я вернулся в Южную Деревню и вплотную занялся проблемой. В одном из давних моих путешествий мне удалось раздобыть шапку-соображалку. Я нахлобучил ее и пришел в сильное сомнение. Ответ был, но больно уж непростой. Мне предстояло выявить все разновидности выродившихся тиков и расправиться с каждой по отдельности. Это отняло бы у меня годы, но я был Король и отвечал за все.

Для начала следовало изловить хотя бы один одичавший тик и, тщательно исследовав его в домашних условиях, решить, что делать со всей его братией. Я взял сеть типа тех, что использовались на тиковых плантациях, побольше склянок и оседлал мою верную крылатую лошадь Пегги. Прощальный подарок Мари-Анны. Она привела Пегги и велела сопровождать меня во всех путешествиях. Возможно часть чувств, которые я до сих пор испытывал к Мари-Анне, я перенес на кобылу, и она ощущала это. Во всяком случае, преданность Пегги была безгранична.

Мы подлетели к ферме, и я первым делом набрал для сравнения пригоршню нормальных тиков. Затем обследовал местность, высматривая дикие разновидности, и в конце концов высмотрел. Прицелился и бросил сеть. Выпутал из ячеек неистово бьющуюся добычу и пересадил в склянку. Пойманный тик метался, пытался вышибить пробку и ломился в стеклянные стенки. Вне всякого сомнения, это был лом-тик. Мне уже было известно, что всякий путник, попавший на территорию, зараженную подобными тиками, немедленно теряет над собой контроль и начинает ломиться во все двери. Разновидность подлежала уничтожению.

Вернувшись домой, я заперся в рабочем кабинете и оглядел коллекцию склянок. Лом-тик продолжал яростно колотиться в стекло. Я выбрал пузырек с тихим ужасом и спрыснул им бутылку, где бился пойманный экземпляр. Лом-тик ужаснулся и повел себя тише. Снадобье это сильнодействующее, поэтому обращаться с ним надлежит с большой осторожностью. Однажды я нечаянно разлил его в спальне, и мы с Тайвань двое суток недвижно пролежали в постели, обмирая от ужаса. Впрочем, зелье легко нейтрализовать с помощью телячьего восторга, хотя это обычно вызывает нежелательные побочные эффекты. Итак, я вынул щипцами пробку, и притихший лом-тик соскользнул на стол. Бутылочку с тихим ужасом я все же держал наготове.

С виду это был совершенно нормальный тик – с круглым тельцем и маленькими ножками. Почему же он такой буйный?

Я извлек из другой склянки нормальный тик и положил его рядом. Сначала он сидел, ритмично подергиваясь, на поверхности стола, потом вдруг метнулся к часам и, звонко соединившись с таком, исчез.

Я задумался. В чем же разница? Какие изменения претерпел одичавший вид? Сначала мне казалось, что ножки у него несколько короче, а усики несколько длинней, но, проведя измерения, я убедился, что все в норме.

И что толку, если я даже усмирю этот отдельно взятый тик! Все равно ведь на свободе останутся дюжины и дюжины представителей его разновидности! Я же не смогу переловить их всех, тем более что они распространяются самосевом! Нет, мне нужно обезвредить каждого из них, не выходя из рабочего кабинета. Задача казалась неразрешимой.

Я бился над ней несколько дней. Я изучил лом-тик досконально и пришел к выводу, что от обычного тика он отличается только скверным характером. Владей он языком, я бы попробовал переубедить его и отпустил бы на волю, чтобы он в свою очередь попытался наставить своих сородичей на путь истинный. Но, увы, языком он не владел.