Хроники Ехо - Макс Фрай Страница 23

«Ага, значит это у нас теперь «дворец», – подумал я. – Ну-ну, ничего себе сценарий! По крайней мере, теперь уж точно ясно, что меня разыгрывают. Что ж, главное – не сдаваться».

Поэтому вслух я сказал:

– Да, конечно, бывают и такие счастливые совпадения. Но очень, очень редко.

– Но это же не… – начала было леди Лаюки, потом махнула рукой и замолчала. Вид у нее, надо сказать, был совершенно обескураженный. То ли она была не заговорщицей, а такой же жертвой розыгрыша, как и я, то ли… Впрочем, иных внятных версий у меня пока не было, только смутное беспокойство.

– Дом, – мечтательно вздохнул Магистр Моти. – Наконец-то мы дома! Как бы я хотел никогда больше не покидать этот великолепный дворец, ни на день, ни даже на час…

– И не покинешь, – заверил его Гуриг. – И я тоже его не покину. Зачем? От добра добра, как говорится, не ищут.

Еще четверть часа Гуриг и Моти стройным дуэтом исполняли импровизированный гимн ведьминой лачуге, которую упорно величали «дворцом» и своим «сокровенным домом». Когда один умолкал, чтобы отдать должное кошмарному угощению, второй тут же подхватывал эстафету. Лаюки, напротив, помалкивала, только флегматично кивала, не поднимая глаз; вид она имела предельно рассеянный и даже растерянный. Зато хозяйка наша перестала хмуриться, теперь она светилась от удовольствия и застенчиво теребила бахрому ветхой скатерти; в конце концов я засомневался: уж не она ли главная жертва розыгрыша? Если так, это жестоко.

И вообще шутка, на мой вкус, чересчур затянулась. Она с самого начала показалась мне совершенно бездарной, а теперь я с трудом сдерживал желание грубо оборвать своих спутников. От скандала их, честно говоря, спасла только корона Гурига: до сих пор я еще ни разу не ссорился с абсолютными монархами, а потому в последний момент оробел. Решил не наносить Его Величеству публичных оскорблений, а уладить дело путем переговоров с Магистром Моти. Если уж он головой отвечает перед Орденом Семилистника за благополучный исход нашей экспедиции, пусть теперь потрудится установить дипломатические отношения со мной – для начала. Ибо всему есть предел, а уж моему-то терпению – тем более.

Безмолвная речь находилась под запретом, поэтому поговорить с Моти прямо сейчас, не вставая из-за стола, я не мог. Но это меня не остановило.

– Не могу найти свое курево, – сказал я ему. – И, кажется мне, что с утра я сунул кисет в твой рюкзак. А рыться в чужих вещах совершенно не выношу, просто не могу себя заставить. Пойдем поищем вместе, ладно?

Он изрядно удивился, напомнил мне, что вещи у нас распределены по рюкзакам хаотически, лишь бы нести удобно было, а потому и деликатничать нечего. Я это и сам прекрасно понимал, просто не сумел быстро выдумать менее идиотский предлог для уединения. К счастью, Магистр Моти решил, что с придурками, вроде меня, проще соглашаться, чем спорить, и вышел за мной в сени, где стояла наша поклажа. Взялся было развязывать тесемки своего рюкзака, но я его остановил.

– Не нужно ничего искать. На самом деле я просто хотел поговорить наедине. Трудно без Безмолвной речи, не понимаю: как я раньше без нее обходился…

– Поговорить? Со мной? Наедине, по секрету? Как интересно!

В голосе его явственно звучал сарказм, но вид парень имел скорее удивленный, чем ехидный. Как будто он искренне считал, что все в порядке и нам нечего обсуждать.

– Да не то чтобы очень интересно, – мрачно сказал я. – Собственно, все, что я хотел сказать: кончайте издеваться. Будем считать, что вы с Гуригом успешно меня разыграли. Можете с чистой совестью поднимать меня на смех. Да хоть статью об этом в «Королевском голосе» печатайте, когда вернемся. Но сейчас, пожалуйста, хватит. Я нервничаю. Не нравится мне ваша шутка.

Магистр Моти растерянно поморгал.

– Что за шутка? – спросил он. – Над кем, интересно, мы «издеваемся»? Над тобой, что ли? Сэр Макс, ты больше незнакомых ягод в лесу не ел? Или – да хранят нас Древние Магистры! – грибов?..

Я так растерялся, что не стал отвечать вопросом на вопрос, а честно сказал:

– Вообще в рот ничего не брал, даже компота этого прокисшего, который вы с Гуригом хлестали как не в себя.

– Хорошо, если так. Тогда скажи: в чем заключается наша так называемая шутка? Почему ты нервничаешь? Что с тобой творится, дырку над тобой в небе?

– Что со мной творится?! Это вы с Гуригом последние полчаса бредите непрерывно: «дворец, сокровенный дом… Магистры знают, что у вас в голове: меня разыграть – это, конечно, святое дело, я понимаю. Но вы бы хоть хозяйку пожалели. Не знаю, может быть, она древняя старуха, но выглядит как девчонка и, что еще хуже, верит вам, как девчонка. Думает, вам тут правда нравится. Думает, наверное, вы тут у нее жить останетесь после таких-то разговоров… Ну свинство же, свинство сплошное выходит, а вовсе не шутка!

В финале я намеревался рявкнуть, но задохнулся от возмущения, и теперь шипел на Моти, как рассерженная гадюка. Он глядел на меня с изумлением, неподдельным сочувствием и плохо скрываемой тревогой, и это окончательно выбило меня из колеи. Да чего там, я наконец-то испугался по-настоящему, хотя сформулировать причину своего страха все еще не мог или просто не хотел. Потому что решительно не понимал, что делать, если весь мир, кроме меня, сошел с ума. Лучше бы уж наоборот. Гораздо лучше.

– Послушай-ка, сэр Макс, – мягко сказал Моти. – Я теперь вижу: с тобой явно что-то не так. Хорошо хоть запаха безумия нет, это обнадеживающий признак. Скорее всего тебя околдовали, только ума не приложу, кто и зачем?.. Не знаю, что тебе мерещится, но поверь мне на слово: все в полном порядке. Мы дома, в том самом дворце, где мы с Гуригом когда-то родились. Сидим в пиршественном зале, лакомимся сливочным тангом с дикими фруктами…

– «Сливочным тангом», значит? Кто бы мог подумать, такое изысканное кушанье! А с виду, знаешь ли, просто склизкая серая каша, да и на вкус не лучше. А «дворец» ваш, уж прости, дружище – это просто убогая хибарка в муримахском лесу, здесь трава сквозь пол пробивается, неужели не заметил?..

Увидев, что слова мои отскакивают от Моти, как от стенки, я не удержался и сорвался на крик:

– Да что с тобой? Что с вами со всеми творится?!

Ярость только тем и хороша, что сильнее страха; другое дело, что разум она туманит не хуже. Поэтому я постарался взять себя в руки. Особо хвастаться нечем, но хоть драться я не полез или там за плечи его трясти, по щекам хлестать, орать: «Опомнись!» Хрен бы он опомнился – это во-первых. И весьма вероятно, что после такой выходки мне пришлось бы ночевать в ведьмином погребе, связанным по рукам и ногам, да еще и с подбитым глазом: драчун-то из меня никакой, честно говоря.

Магистр Моти нахмурился было, но тут же заулыбался ласково, даже приторно – так улыбаются врачи, вынужденные объясняться с больными детьми.

– Не волнуйся, сэр Макс. Пойми: с тобой случилось несчастье. Ты немного не в себе: все прекрасные вещи и удивительные события кажутся тебе мерзкими и отвратительными. То ли ты бредишь, то ли спишь наяву, но мы найдем способ привести тебя в порядок. Еще вчера, когда мы шли по лесу, это было бы очень плохо, но теперь, когда мы наконец-то дома…