Чаша любви - Филис Кристина Каст Страница 23

Бригид взглянула на шаманку, которая будто появилась из языков пламени, и ответила:

– Не думаю, что Ку согласится с тобой.

Сиара продолжила, словно не слыша:

– Иди за ним. Не позволяй ему сейчас быть одному.

– Но он...

– Он нездоров. – В глазах шаманки полыхнул огонь. – Если тебя тревожит душа воина, то иди к нему.

Бригид согнула сильные мускулистые ноги, поднялась и отошла от костра. Она шагала в том направлении, куда, по ее мнению, отправился Ку, и раздумывала над словами Сиары. Разумеется, охотницу тревожила душа Кухулина. Он был братом предводительницы клана и мужем ее подруги.

«Если я хочу исцелить его разрушенную душу, то должна позаботиться о нем. – Кентаврийка резко остановилась. – Вот оно! – внезапно осознала она. – То, что я почувствовала в первую ночь, когда мы с Ку обсуждали новых фоморианцев. Тогда я не могла объяснить это тревожащее ощущение, но уже поняла, что воин не просто горевал. Его душа разрушилась. Я унаследовала от матери-шаманки нечто неуловимое, неопределенное и смогла распознать, что Кухулин гибнет. Во имя Богини, я не хотела этого, никогда не имела дела с такими проблемами. Я свернула с пути шамана, когда оставила табун Дианны. Но вины Кухулина не было в том, что мне пришлось сделать такой выбор. Если я могу хоть чем-то ему помочь, то личные проблемы не должны помешать мне это сделать. Помимо прочего, Кухулин страдает, а я не могу оставаться в стороне, равнодушно наблюдать за чужими мучениями, хотя и жалею о том, что не способна поступить по-другому. Прежде это частенько приводило к неприятностям. – Кентаврийка усмехнулась над собой. – Я преуменьшаю. Именно способность к состраданию заставила меня покинуть любимую равнину, семью и нарушить обычай. Это был правильный выбор. Я пошла по верному пути. Сейчас я найду Кухулина, дам ему понять, что он не один, а потом сделаю то единственное, к чему меня подготовила жизнь охотницы. Скажу, чтобы он ложился спать первым, а я покараулю. Пусть Кухулин поспит подольше. Ему необходим простой и ясный сон. Я хотела бы, чтобы вся моя жизнь была такой.

Но где же Ку? Во имя Богини, позади палаток, куда не достигает свет от костра, чертовски темно и холодно».

Бригид задрожала, когда жадный ветер лизнул ее кожу. Она была бы счастлива оказаться сейчас в Партолоне, в теплом замке Маккаллан.

Слева до нее донесся неясный звук. Охотница мгновенно остановилась, все ее чувства резко напряглись. Звук послышался снова. Кентаврийка повернула направо и едва не споткнулась о Фанд, которая глухо зарычала.

– Не заставляй меня пнуть тебя, – сказала Бригид глупому зверенышу.

Фанд бросила на охотницу взгляд, в котором читались раскаяние и опасение, а потом скользнула прочь.

Теперь Бригид знала, что Кухулин где-то рядом. Маленькая волчица никогда не уходила от него далеко. Разумеется, агрессивная реакция Фанд поведала кентаврийке о том, что Ку сейчас очень плохо. Поэтому-то зверушка и зарычала на друга.

Она могла не заметить Кухулина. Если бы луна не бросала бледный свет сквозь завесу высоких облаков в тот самый миг, когда Ку поднял лицо, залитое слезами, то кентаврийка прошла бы мимо. Но слезы выдали его.

«Проклятье! Я не думала, что он заплачет! Я ожидала гнева. Пусть он выльет его на меня, и кончено. Это я понимала, могла бы справиться».

Но когда Кухулин повернулся к Бригид, произошло нечто совершенно неожиданное. Она почувствовала отражение его боли не просто как член далекого клана или как друг. Кентаврийка ощутила все как шаманка. Осознание его боли почти уничтожило ее. Бригид хотела уйти, забыть о своей наследственной целеустремленности, живущей в крови, но не смогла. Это было бы трусостью, а Бригид из табуна Дианны, охотница клана Маккаллан, никогда не тушевалась.

– Ку, – негромко позвала она, протянула руку и тронула воина за плечо.

Он резко отпрянул, словно это прикосновение обожгло его, и спросил:

– Тебе доставляет радость причинять мне боль?

– Нет.

– Тогда почему?

Кухулин не казался разгневанным. Он говорил таким голосом, словно потерпел сокрушительное поражение.

– Надо жить дальше, Ку, научиться обходиться без Бренны. Но ты не сможешь этого сделать, если будешь избегать любого упоминания о ней.

– Откуда тебе знать об этом хоть что-нибудь? – В апатичном голосе послышались яростные нотки.

– Кухулин, ты не единственный, кто когда-либо терял любимого человека. Не ты один в этом мире пережил такое горе!

Охотница мгновенно решила рассказать ему свою историю, но внутренний голос приказал ей не делать этого. Бригид пришлось послушаться.

– Посмотри вокруг. Сколько новых фоморианцев потеряли любимых, родителей и детей, которые покончили с собой или сошли с ума? Неужели смерть Бренны более трагична, чем это? Целые две луны тебя окружали существа, пережившие такие потери, от которых вымерла бы любая другая раса, но они продолжают жить, и не только! Они способны радоваться каждому дню. Ты сам это видел, так почему же ничего не понял? Наверное, Бренна была права, называя тебя эгоистом.

Молниеносным движением опытного воина Кухулин выхватил из ножен кинжал и прижал его к шее кентаврийки. Она не дрогнула, лишь посмотрела в его расширенные, полные боли глаза.

– Это не ты, Кухулин. Тот человек, которого я знаю, никогда не поднимет руку на члена своего клана.

Воин дважды моргнул и отступил назад.

– Что я делаю?! – зарычал он, швырнул кинжал на землю, вытер руки о бедра, словно они были испачканы, и сказал безжизненным голосом: – Я потерял себя. Иногда мне кажется, что я умер вместе с Бренной.

– Ты не умер, Ку, всего лишь разрушен и сломан. – По спине кентаврийки побежали мурашки.

Он устало наклонился, поднял кинжал и спросил:

– Разве это не одно и то же?

– Нет, дружище. Одно имеет дело с телом, другое – с душой. Боюсь, что решение твоих проблем надо искать в царстве духов.

– Об этом я знал почти всю свою жизнь, – горько улыбнулся воин.

– Это разные вещи, – заметила Бригид, грустно вздохнув. – Не знаю, как объяснить.

Она потерла лоб рукой. В висках кентаврийки оглушительно стучала кровь в такт колотящемуся сердцу.

– Ку, думаю, у тебя разрушена душа. Именно поэтому ты не чувствуешь себя самим собой, не можешь излечиться от смерти Бренны.

Кухулин прищурился и спросил:

– Эту шаманскую чушь ты унаследовала от своей матери?

– Нет! Да... Не знаю! – Она снова потерла лоб. – Во имя Богини, у меня от тебя голова лопается, Ку. Честно говоря, я не намного больше тебя знаю о всяких шаманских штучках, но действительно доверяю своим инстинктам. С тех пор как я стала охотницей, они меня никогда не подводили. Сейчас ощущения говорят мне, что смерть Бренны повредила твой дух. Надо исцелить его, если ты хочешь от этого оправиться.