Кононов Варвар - Михаил Ахманов Страница 23

Список людских потерь обширен, диапазон велик, ибо мы теряем все, что только можно потерять, от носового платка и уместного слова до любимой женщины и собственной жизни. Но расстаться с частью своего сознания!.. Подобного мы и представить не можем. Хотя случается, случается… Например, у маразматиков – но, по причине маразма, они не силах оценить тяжесть потери.

Майкл Мэнсон «Мемуары.

Суждения по разным поводам».

Москва, изд-во «ЭКС-Академия», 2052 г.

Попав домой (ключ дожидался в тайной щели), Ким опустошил холодильник и проспал до вечера. Снились ему всякие глупости и мерзости: Гирдеро-Гирдеев, которому он выкручивал шею, а та, вместе с остриженной головой, вращалась будто колесо на спице; колдун Небсехт Пал Палыч, гоняющийся за Дашей с банкой магического пива «Гиннесс» – стоило его хлебнуть, как Даша была бы навек зачарована; голем Идрайн – в виде батареи с подпоркой из фановых труб, крушивший пиктов или зингарцев огромным разводным ключом. Рожи у пиктов были разбойные, бандитские, и Кононов точно знал, что в их толпе скрываются Мурад, Коблов, Петруха и прочие черновские «шестерки» – или, в хайборийском воплощении, Гор-Небсехтовы. Их полагалось устаканить, но он не мог найти свой меч и пожелал обзавестись еще одной рукой, здоровой и когтистой, как медвежья лапа. Но Трикси, толкуя что-то о гуманности и этике, вырастил ему метровый тонкий хобот, причем не на лице, а в том месте, которое при публике не обнажают. Пикты, придя в восторг, запрыгали с дикими воплями, кривляясь и потрясая оружием, и в криках их Киму послышалось: «Типа, пасть порвать! Или, типа, по хоботу! Короче, матку вывернуть!»

Проснулся он от телефонного звонка. Звонил Сергей Доренко, мастер боевых искусств, его приятель и соратник по писательскому цеху.

– Мэнсон, ты живой?

– Еще не знаю. Пришли мне гроб на всякий случай, Дрю, с венком и ленточкой. И тапки не забудь. Белые.

То были их псевдонимы, у Кима – Майкл Мэнсон, а у Доренко – Памер Дрю. Боб Халявин, владелец «Хайбории», был твердо убежден, что Конана надо писать под англоязычными псевдонимами, так как на Ивановых и Петровых читатель не клюнет. Не гармонировали Ивановы и Петровы с хайборийским миром! И не имелось в том измерении стран, похожих на Россию, если не считать Заморы, где жили сплошь ворюги и разбойники. Но эта аналогия была, несомненно, ошибочной: во-первых, Говард, сотворивший Хайборию, хоть и являлся великим талантом, но историческим предвидением не обладал, а во-вторых, Замора по климату, нравам и географии больше походила на Чечню.

– Обойдешься без гроба, венков и тапочек. Киммерийцев сжигают, так что ни к чему добро переводить, – сказал Доренко. – Кстати, сожжение будет коллективным и назначено на завтра, в два пополудни. Великий Кормчий созывает сбор. В Хайль-Борисии.

Хайль-Борисией на жаргоне конанистов именовалось издательство «Хайбория», а Великим Кормчим – Борис Халявин. Были у него и другие прозвища, самое ласковое из которых звучало как Нергалья Задница.

– Сбор? А на какой предмет? – поинтересовался Кононов.

– Издательская политика. Сроки, перспективы, гонорары, – проинформировал Дрю-Доренко и повесил трубку.

Из груди Кононова вырвался тоскливый вздох.

– Опять ставки срежет, Нергалья Задница, – пробормотал он, перемещаясь на кухню, к плите и холодильнику.

«Финансовые проблемы?» – осведомился Трикси.

– Они. – Ким поставил чайник на огонь и, отыскав в холодильнике последнюю пару яиц, начал готовить яичницу. – Ты вот, Трикси, в Финляндии побывал… А финских марок у тебя не завалялось?

«В определенном смысле я существо нематериальное, – сообщил пришелец, – и в денежных знаках не нуждаюсь».

– Как не нуждаешься? – Ким посолил яичницу, нарезал хлеб и бросил в кипяток щепотку кофе. – Очень даже нуждаешься! Что с тобой будет, если я помру голодной смертью?

«Не помрешь. В твоем столе, в левом верхнем ящике…»

– А вот об этом не надо! – возмутился Ким. – Договор нарушаешь! Опять копаешься в моих мозгах?

«Всего лишь улавливаю мысли, которые циркулируют на поверхности. Я ведь объяснял, что это непроизвольная реакция. У нас ее считают вполне совместимой с нормами этики».

– А кстати, где это «у нас»? – спросил Кононов, решив, что наступила пора осведомиться по данному поводу и прояснить кое-какие другие вопросы. Вот, например – что делает Трикси в Солнечной системе? В чем состоит его миссия? Как он добрался до Земли и сколько лет или веков намерен изучать ее, перемещаясь из тела в тело, из разума в разум?

Ответы Трикси были туманными – не потому, что он старался что-то скрыть, а по причине слабой подготовки Кононова в областях астрофизики, телепатической метаплазии и звездной навигации. Ким закончил филологический факультет, где эти дисциплины не преподавали, темой же нынешних его занятий являлись колдовство и магия, физиология драконов, осада крепостей, схватки на секирах, обычаи племен, неведомых земным историкам, а также география Лемурии и Атлантиды. В таких материях он разбирался лучше, чем в сообщенных Трикси галактических координатах.

Однако он понял, что родина пришельца располагается в ядре Галактики, в десятках тысяч светолет, и что этот мир совсем не походит на Землю. Ни природой своей и ландшафтами, ни атмосферой и экологией, ни обликом автохтонов, ни их цивилизацией, возникшей в ту эпоху, когда в ближайших окрестностях Солнца еще кружились протопланетные облака. Пожалуй, единственным фактором, объединявшим землян и соплеменников Трикси, являлось любопытство – причина достаточно веская, чтобы изучать планеты, звезды и туманности, а в первую очередь – обитаемые миры. Цель изучения осталась неясной; Трикси говорил о том, что длится оно добрых полмиллиарда лет, и в самом скором будущем, через десять-двадцать миллионолетий, когда составят карту заселения Галактики, можно будет начинать второй этап – культурные контакты, обмен плодами философской мысли, научными достижениями и литературными шедеврами. Что осуществится без проблем, ибо в исторической перспективе все галактические расы станут экстрасенсами и телепатами.

Такая перспектива очень порадовала Кононова, и он, подобрав с тарелки остаток яичницы и запив его кофе, осведомился, сколько миров уже исследовано сородичами Трикси. Оказалось, что побольше миллиона; сам же Трикси в последние пятнадцать тысяч лет нашел и изучил тридцать три цивилизации, не считая полуразумных сообществ, где еще не говорили, а рычали, не ведали ни колеса, ни огня и потому поедали друг друга сырьем. В общем, Земля была тридцать четвертой обитаемой планетой на личном счету у Трикси – весьма солидный результат, дававший ему право на внеочередное размножение.

– Ну и как мы тебе? – поинтересовался Ким, прибирая со стола посуду.

«Монстры! – с ментальным вздохом ответил пришелец. – Не обижайся, но этаких тварей, как говорят у вас, днем с огнем не сыщешь. Даже если обыскать половину Галактики».