Рыцарь Хаген - Вольфганг Хольбайн Страница 23

Он круто повернулся и, расталкивая народ, размашистыми шагами устремился к шатру скоморохов. Гул толпы усилился. Гунтер злобно зашипел:

— Ты что, рехнулся?

— Если кто-то здесь рехнулся — так только он, — спокойно отвечал Хаген, — Это он меня вызвал, не я его.

— Он напился и болтает глупости! Что, если этот вечер закончится кровопролитием?

Хаген промолчал. Он последовал за толпой, ринувшейся к шатру. Гунтер поплелся за ним.

Зигфрид вскарабкался на деревянный помост, где только что выступали скоморохи. Двое воинов уже вели к шатру медведя, а третий отталкивал его хозяина, причитавшего во весь голос.

Ксантенец усмехнулся.

— Не беспокойся, старик! — крикнул он. — Если что — я возмещу все убытки. Давайте сюда медведя!

Двое кнехтов с трудом втащили зверя по деревянным ступеням помоста: медведь нервничал и упирался. Казалось, он чувствовал, что ему предстоит вовсе не обычное выступление.

— Не делай этого, Зигфрид! — послышался крик Гунтера. — Прошу тебя!

Ксантенец несомненно услышал его слова: на площади вдруг воцарилась полная тишина. Но Зигфрид сделал вид, что не слышал его слов. Он медленно снял свой расшитый камзол и шагнул навстречу медведю.

Зверь был огромен. Его смертоносные клыки скрывались под намордником, но на передних лапах поблескивали длинные когти, острые, словно кинжалы. Он недоверчиво поглядывал на Зигфрида маленькими злобными глазками.

Кнехты отпустили цепь и поспешили ретироваться с поля предстоящей битвы. Медведь встал на задние лапы. Казалось, он чуял приближение врага — двуногого существа, совсем не похожего на тех, которые кормили его, выучили ходить на задних лапах и плясать под музыку. Должно быть, что-то пробудило его природный инстинкт. Быть может, он почуял хищника, таившегося в глубине души Ксантенца.

И битва началась.

Зигфрид маленькими шажками приблизился к медведю и нанес ему несколько быстрых ударов, всякий раз отскакивая назад, когда медведь поднимал лапу, чтобы ответить ему.

Оглядевшись по сторонам, Хаген увидел позади себя Гизелера. Принц не отрывал взгляда от Зигфрида, и в глазах его горел огонь, не понравившийся Хагену. Он хотел что-то сказать, но в этот момент в толпе раздались громкие крики, и он обернулся.

Зигфрид перешел в наступление. Медведь вел себя нерешительно: казалось, он лишь отмахивался лапами от противника, не испытывая желания действительно ударить его. Дождавшись, пока он окажется в выгодном положении, Зигфрид с неожиданным проворством прыгнул на зверя и с силой нанес ему кулаком удар промеж глаз.

Такого Хаген еще не видел. Удар был настолько мощным, что запросто мог свалить с ног осла, а человека убить на месте. Медведь взревел от боли и ярости и лапой попытался достать противника, но Зигфрид, вовремя увернувшись, нанес ему второй, не менее жестокий удар.

На этот раз медведь пошатнулся.

Крики одобрения стали громче, но тут же стихли, как только медведь поднялся на ноги и пошел на врага. Зигфрид поспешно отскочил назад, пригнулся, спасаясь от огромной лапы зверя, и в третий раз заехал ему кулаком промеж глаз.

Медведь взревел, неожиданно ловко прыгнул вперед и всем корпусом навалился на Ксантенца. Зрители в страхе затаили дыхание. Напряженная тишина повисла над площадью…

Зигфрид захрипел. Массивные лапы зверя стиснули его ребра так, что у него перехватило дыхание. Клыки угрожающе клацали, пытаясь достать жертву сквозь металлическую решетку намордника. Зигфрид изо всех сил пытался вырваться, но положение его было безнадежным: медведь все сильнее прижимал его к полу.

— Он придушит его! — в ужасе вскричал Гунтер. — Мы должны помочь ему! Эй, лучники!

— Нет! — Хаген поднял руку и кивнул на помост.

Зигфрид решил изменить тактику. Он больше не пытался наносить медведю удары, а обхватил его корпус обеими руками. Медленно, бесконечно медленно он поднялся на колени… и оторвал медведя от пола!

Ликующий ропот пробежал по толпе, когда все увидели эту картину. Медведь гневно рявкнул и с перепугу ослабил смертельную хватку. Зигфрид опять мог вздохнуть. Последним мощным усилием он приподнял зверя и отшвырнул его от себя.

Деревянный помост задрожал, когда на него приземлилась массивная медвежья туша. Хищник попытался встать на лапы, но, сдавленно захрипев, повалился на бок. Одним прыжком оказавшись возле него, Зигфрид нанес ему жуткий удар в затылок. Медведь вздрогнул и затих.

На мгновение вся площадь замерла, и даже Хаген, затаив дыхание, изумленно вытаращился на Ксантенца.

Бурное ликование охватило толпу. Все наперебой выкрикивали имя героя, славя его победу.

— Слава Богу! — раздался голос Гунтера, — Он остался жив.

— Ты в этом сомневался, мой король? — сухо проговорил Хаген, — Он же непобедим. Тот, кто одолел дракона, может справиться и с медведем.

Шестеро кнехтов волокли тушу медведя. Зверь очнулся, открыл свой единственный глаз. Хозяин его вновь принялся причитать во весь голос. Он склонился над своим питомцем, но медведь взмахнул лапой, и тот был вынужден поспешно ретироваться.

Одним прыжком Зигфрид соскочил с помоста. Лицо его было перекошено от напряжения и залито потом. Он едва переводил дыхание.

— Тебе придется купить старику нового медведя, — невозмутимо промолвил Хаген. — Он непригоден для дрессировки после того, что ты с ним сделал, Зигфрид. Хозяин будет вынужден убить его.

Зигфрид бросил на него гневный взгляд:

— Признаюсь, я недооценил тебя, Хаген из Тронье, — Голос его звучал тихо, но в тоне слышались какие-то необычные нотки, — Но обещаю: этого больше не повторится. В следующий раз я выберу в противники тебя — в достойные противники.

— В следующий раз? — Хаген недоуменно вскинул брови, — Я думал, что мы друзья.

— Запомни на всю жизнь, — продолжал Зигфрид, — Я не повторяю дважды одну и ту же ошибку, Хаген из Тронье, — Он схватил свой камзол и исчез в толпе.

Хаген молча смотрел ему вслед. Затем поднял глаза на башню и взглядом поискал узкое окошко женских покоев. И на какой-то момент ему показалось, что за окном промелькнуло чье-то лицо, прикрытое серой вуалью.

Мурашки пробежали по коже Тронье. «Я не повторяю дважды одну и ту же ошибку», — вновь прозвучали у него в ушах слова Зигфрида.

Ну, про себя он мог бы сказать то же самое. Он тоже никогда не повторял своих ошибок. Но, возможно, на этот раз было достаточно и одной.