Инкубатор для вундерваффе - Анатолий Матвиенко Страница 23

Говорят, первой жертвой начинающейся битвы становится план самой битвы. Поэтому был выбран простой и типичный для эпохи план, только с поправкой на винтовочную и пулеметную огневую мощь. Дорогу на Валанс перекрывали пятый и шестой батальоны с дулозарядной артиллерией. Стрелки выстроились в шеренги по три с тем, что при приближении врага первая шеренга хлопнется на живот, вторая на колено. Шеренги по команде дают залп, сметают первую линию нападавших. Пока рассеивается дым, следующая партия атакующих перебирается через трупы всадников и лошадей, ее встречает огонь второй шеренги, триста пуль крупного калибра, затем бабахает третья. К моменту, когда рассеется облако дыма, первые стрелки должны успеть перезарядить самопалы и приготовиться к следующему кругу смертоубийства. Мушкеты у нас новые — скорострельные, со штыками. Французы еще с фитилями, да как вставят багинет в ствол, все, уже не стрелялка, а пика.

Наша батарея успеет дать один залп. Уверен, что лягушатники, увидев перед собой жалкую цепочку пехоты, рванут со всей дури напролом. Тогда на перезарядку пушек элементарно не хватит времени.

За шеренгами затаился сюрпризец. На одноразовой деревянной раме залегли восемь сигар с крылышками и фитилями в жопках. Твердотопливный пороховой заряд с жутким воем разгонит ракету и подорвет пороховой же фугас в головной части, нашпигованной гвоздями. Сталинский орган XVII века. Точность прицеливания угловая — плюс-минус лапоть. Дальность регулировалась наклоном рамы, но больше зависела от укладки пороха, итого от ста до пятисот метров. За «катюшу», артиллерию и спешившихся драгун с мушкетами отвечал Родригес.

На правый фланг отправить бы Вашингтона, мир его праху, надеюсь, что комбаты — Бюлов и Ойген — справятся сами. Французы их не обойдут, там, за холмами — Рона.

Конечно, хотелось надеяться, что битва не затянется. Как только винтовочные батальоны вдарят по флангам, французы побегут, спасая тела и души для будущей паствы Единого.

Из прочитанного зимой я пришел к выводу, что мы выбрали самого удачного врага для самоутверждения. Большинство известнейших полководцев прославились именно на лягушатниках. Кутузов, Веллингтон с Блюхером, Бисмарк, кайзер Вильгельм, Гудериан — все получили славу за истребление французов, которые отлично умели проигрывать, артистически посопротивлявшись для вида. Из общей кучки несколько выделялся Наполеон со своими Маренго и Аустерлицем, но он был корсиканец, не француз, и ему каким-то чудом удалось встряхнуть нацию, генетически не умеющую воевать. Да, чуть не забыл, еще они умели побеждать за спинами американцев.

Генрих IV Наваррский разметал их, располагая в четыре-пять раз меньшим войском, причем с одинаковым вооружением. Мне сам Бог велел. Тьфу, наобщался с Бюловым, скоро тоже буду Бога вставлять через слово, чаще чем на… конец. Короче, у Наварры Париж стоил мессы, а мы возьмем Париж, чтобы про мессы там забыли навсегда.

Мой безудержный оптимизм начал подтаивать после разглядывания французов в оптику. Первоначально рассчитывали на Савойского, которого снесли бы, не вспотев. Потом узнали про участие частей армии солнцеподобного, я рассчитывал максимум тысяч на девять-десять пушечного мяса. Сканер беспилотника через тактический комп скинул свою оценку, и она тоже была безрадостной: от пятнадцати с половиной до шестнадцати тысяч, включая обоз. Нас в восемь раз меньше. Триста спартанцев, блин.

Второе, что насторожило, был необычный вид войска, изобилие крестов на всем, что можно, чуть ли не на лошадиных мордах. Между солдатней шныряли святоши, махали руками, крестили их и всячески благословляли на ратное дело.

Отдельной кучкой на красивых лошадках столпилось начальство: маршал, герцог и какой-то главнюк-священник. Шарахнуть по ним и битве конец? Я вытащил бластер из кобуры и прицелился. Увы, для ручного далековато, надо ставить импульс на максимум. Но тогда увидят красную молнию из леска, демаскирую фланговую засаду, ладно, обождем расфуфыренного придурка, который нам милостиво предложит сдаться. Щазз, сразу лапы вверх!