Гладиатор Гора - Джон Норман Страница 23

— Усвой хорошенько, Джейсон, что женщины — рабыни, стремящиеся к своему хозяину.

— Они — свободные личности, — настаивал я.

— Ты упорно воспринимаешь женщин в качестве бесполых и униженных существ. Этим ты препятствуешь самому себе в познании и понимании женщин. Употребляя эти представления, ты упускаешь богатство и глубину чувств, их сокровенное женское начало, и никогда не будешь в состоянии удовлетворить полностью их биологические потребности. Ибо они включают в себя потребность рабски подчиняться сильному мужчине.

— Ложь, ложь! — Я кричал. — Ложь! Ложь!

— Мне жаль, что я расстроила тебя, Джейсон, — проговорила леди Джина. — Я этого не хотела. У тебя был трудный день. Без сомнения, мне не следовало бы говорить с тобой так, как я иногда делаю. Но порой по каким-то причинам я забываю, что ты — землянин и раб. Я промолчал.

— Для раба ты слишком крупный и сильный, Джейсон, — продолжала она. — Возможно, поэтому я иногда упускаю из виду, что внутри ты мал и слаб.

— Требуются смелость и сила, чтобы казаться маленьким и слабым, — сердито ответил я.

— Возможно, — ответила леди Джина. — Я не могу знать этого, я не маленькая и не слабая.

Я опустил голову.

— Интересный взгляд на проблему, — заметила дрессировщица. — Возможно, глупец имеет мудрость, чтобы быть глупцом. А трус имеет храбрость быть трусом.

Я взглянул на нее с тоской.

— Достаточно грустно быть глупцом и трусом, — продолжала она. — К чему обращать в добродетель эти жалкие пороки? Разве ты не можешь понять, что тебя воспитали в морали, изобретенной слабыми, чтобы подрывать и подавлять сильных? Разве общественная польза такого изобретения не очевидна? Разве ты не можешь понять, что мораль, призванная уродовать и подавлять сильных, настраивать их против самих себя, является идеальным инструментом для возвеличивания маленьких и слабых? Пока сильные терзают себя и разрываются на части от чувства отчаяния и вины, маленькие и слабые, пролезая всюду без потерь, продолжают беспрепятственно осуществлять свои жалкие идеи!

— Нет, нет! — выдохнул я.

— Отдохни, Джейсон, — сказала дрессировщица. — Завтра тебя будут оценивать работорговки с рынка Таймы.

— Что такое рынок Таймы? — спросил я.

— Ты довольно скоро узнаешь это, — ответила она, — ложись, Джейсон.

— Слушаюсь, госпожа, — пробормотал я и улегся.

Леди Джина какое-то время стояла, глядя на меня.

— Лоле не следовало пытаться втягивать тебя в свои проблемы. Рабыня перешла границы, — вдруг сказала она. — Я крайне недовольна ее поведением. Лола стоит у опасной черты. Я думаю, она становится слишком наглой, слишком заносчивой. В следующий раз, если она хоть в малейшей степени доставит мне неудовольствие, я подвергну ее наказанию.

Я взглянул на дрессировщицу со смущением.

— Мы не на Земле, Джейсон, — напомнила она, — Мы наказываем рабов, если они плохо себя ведут. Конечно, иногда мы наказываем их, даже когда они ведут себя хорошо.

— Но почему, госпожа?

— Потому что они рабы.

— Понятно, госпожа.

— Теперь отдыхай.

— Слушаюсь, госпожа.

— Кстати, Джейсон, я хвалю тебя за твои успехи в горианском языке. У тебя есть способности.

— Спасибо, госпожа, — проговорил я.

— И твое тело при помощи упражнений и диеты выглядит просто отлично. Ты набрал вес, но смотришься отменно, потому что его дают мышцы, а не жир.

— Спасибо, госпожа, — ответил я.

Мышечная ткань, безусловно, и тяжелее, и более компактна, чем жировая. Это объясняет парадокс увеличения веса тела с одновременным внешним похудением.

— Ты крупный, как мужчина-горианец, Джейсон, — заметила дрессировщица. — На самом деле ты даже крупнее многих из них. Очень жаль, что ты годишься только для рабства.

— Да, госпожа, — согласился я.

— Засыпай теперь.

— Слушаюсь, госпожа.