По ту сторону мечты - Юлия Цыпленкова Страница 23

И вдруг застыла, в одно мгновение осознав, что вспомнила песнь совсем из другой религии, и она предназначалась совсем иному богу, им которого я забыла. На миг задумавшись, я вскоре мотнула головой и улыбнулась, потому что посвятила ее своему покровителю. Надеюсь, он принял мой маленький дар.

— Что это ты такое говорила, Ашити?

Я обернулась и посмотрела с улыбкой на шаманку, подошедшую ко мне.

— Это было для Него, — ответила я и снова посмотрела на небо. А потом мне пришла в голову мысль, и я спросила: — Мама, а какой бывает Его пещера летом?

— Такой же, как и зимой, — ответила Ашит. — Лед там никогда не тает.

— Наверное, удивительно войти туда посреди цветущего лета, — мечтательно произнесла я. — За спиной зеленая трава и солнце, а впереди искрящийся лед. Мне бы хотелось еще раз побывать там.

— В пещеру нельзя войти, когда захочется, — ответила шаманка. — Он решает, кого впустить, а кто не сможет сделать и шага. Если на то будет воля Отца, ты войдешь к нему еще раз, а пока Он не ждет ни тебя, ни меня.

— Но Он всё равно с нами, — улыбнулась я.

— Верно, дочка, — с ответной улыбкой кивнула Ашит. — Отец всегда рядом со своими детьми.

А через несколько дней проклюнулась зелень. Я глазам своим не верила, глядя на ровный ковер нежно-зеленой травы, покрывший двор шаманки всего за одну ночь. И солнце грело уже настолько, что я вышла на улицу даже без мехового жилета. Хотела и сапожки снять, но строгая мать погрозила мне пальцем даже раньше, чем я решилась воплотить свою мысль.

— Проклятая связь, — проворчала я, Уруш согласно заскрипел в ответ. Он понимал меня лучше шаманки и поддерживал. Настоящий друг.

— Дети, — хмыкнула Ашит и ушла в дом.

Мы с турымом проводили ее взглядом и поспешили скрыться за домом. Здесь нам никто не грозил пальцем и не следил за тем, что на нас надето. Воспоминание о рырхах уже притупилось, они, как и сказала шаманка, больше не приближались к дому. Да и с наступлением весны хищники уходили в места, наполнявшиеся дичью. К тому же теперь я научилась понимать по поведению Уруша, когда есть опасность, а когда нет. А сейчас он деловито перебирал лапами рядом со мной, не спеша убежать — его ничего не настораживало.

— Турым — зверь небольшой, но полезный, — как-то сказала о своем домашнем питомце шаманка, когда я ее спросила, почему она не завела сторожа помощней. — Он в метели не пропадет, след и под снегом почует. Об опасности предупредит, а еще верней его не найдешь. Хороший сторож, другого не надо.

— Уруш лучше всех, — согласилась я, глядя на самодовольную морду нашего турыма.

Так что рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Жаль, только говорить не умел, иногда мне этого очень не хватало, но слушал всегда с интересом и вниманием. Однако обувь я все-таки снимать не стала, решив послушаться матери. А за домом меня ожидало еще одно открытие. Увидела его не сразу, даже чуть не наступила, но заворчал турым и, опустив взгляд вниз, я охнула и замерла, с восторгом глядя на цветок. После опустилась на колени и тронула нежные лепестки местного первоцвета.

Он был синего цвета с желтой сердцевинкой. Порывшись в памяти, я выудила название наиболее подходящего по внешнему вида цветка — колокольчик. Только этот цветок не опускал стыдливо головку вниз, он смело глядел на яркое солнце.

— Какой красивый, смотри, Уруш, — сказала я и отодвинула любопытную морду турыма, когда он сунул нос к цветку. — Не помни, пусть цветет.

Опустившись еще ниже, я вдохнула едва уловимый чуть сладковатый запах, мечтательно вздохнула и села на пятки.

— Цвет, как у глаз Танияра, — сказала я, продолжая рассматривать свою находку.

— Уа, — заскрипел Уруш.

— Что? — я посмотрела на него и округлила глаза: — Ты о чем? Я просто больше никого здесь не видела… — Турым снова заскрипел, и я отмахнулась: — Да ну тебя. Агыль и ее муж не в счет. Там мне было не до их глаз. Мы, знаешь ли, роды принимали. То еще действо, скажу я тебе. Бр-р. И не спорь со мной. — Я легонько щелкнула его по носу. — Ты, Уруш, животное и ничего не понимаешь. — Он фыркнул, а я повторила: — Не понимаешь.

— Уа, — ответил турым и, встряхнувшись, ушел обратно во двор.

— Тоже мне, поглядите, какой гордый, — хмыкнула я, а затем, бросив последний взгляд на цветок, шепнула: — Точь-в-точь, как глаза Танияра, — и поспешила за Урушем.

Когда я вернулась во двор, Ашит уже сидела на ступенях крыльца, подставив лицо солнечным лучам. Поднявшись к ней, я уселась на ступеньку ниже и умиротворенно вздохнула.

— Как же хорошо, — сказала я, щурясь от яркого света.

— Да, — ответила шаманка. — Хорошо.

Мы некоторое время молчали, но вскоре мне стало скучно просто сидеть в тишине, и я заговорила:

— Мама, за домом расцвел синий цветок. Как он называется?

— Аймаль, — ответила Ашит. — Скоро их будет много. Сначала один вытянется, за ним второй. Переплетутся, а там и третий поверх полезет. Все стены оплетут. Издалека глянешь, а дом стал синим.

Я улыбнулась, представив себе описанную картину. Красиво…

— Скоро в поселениях праздновать лето начнут, уж совсем оно близко, — продолжила рассказывать Ашит, и я порывисто обернулась к ней.

— Праздник лета? — переспросила я.

— Он, — усмехнулась шаманка. — На большой поляне столы составят, кушаньями уставят, хмельной буртан рекой польется. Песни запоют. Мужики с парнями удалью хвастаться станут. То на кулаках, а то скачки на саулах затеют. Летом на саулах ездят, они быстрей и проворней рохов. Зато зимой лучше роха не найдешь.

— Скачки, — эхом повторила я и зажмурилась от неожиданно яркого образа.

Мне вдруг представилось, что я сижу в седле, и что мой скакун несет меня быстрее ветра. Я услышала, как дробно стучат копыта по дороге, увидела, как взлетает грива в такт стремительному галопу. Скачки…

— Да, скачки, — повторила Ашит. — А еще на саулах в тиру играют. Разложат на земле шкуры, а всадники ловкость свою показывают. Кто быстрей на скаку шкуры соберет, тот и молодец. Много чего там бывает, но это всё днем. А как стемнеет, огонь разожгут. Старики по домам разойдутся, мужья с женами тоже с поляны уйдут. У этих свой праздник продолжится. А те, кто молод еще и без пары, да зелень подросшая танцевать у костра станут. Горячие танцы, сильней буртана пьянят.

— А ты танцевала? — с интересом спросила я.

— А как же, — усмехнулась шаманка. — До того, как в ученики к шаману пошла, успела повеселиться. Бывало за меня и дрались после танцев этих. — Я округлила глаза, а мать проворчала: — Не всегда же старухой была. Я, знаешь ли, красавицей слыла в своем тагане. Многие хвостом ходили, только меня Отец позвал. Всё веселье тогда забыла и к шаману ушла.