Самый сердитый гном - Денис Юрин Страница 23

Янек дрожал от страха и боли. Его язык онемел, и губы шевелились, не издавая при этом ни звука. Внезапно раздался громкий хлопок, это сиятельный граф Нуарез ударил ладонью по столу.

– Эрик, солдафон неотесанный, – возмутился граф, стараясь придать лицу самое грозное выражение, – чему народ учишь?! Какое я тебе «сиятельство»?! Я родственник Императора! – гордо стукнул Нуарез кулаком себя в грудь. – Пускай обращается «ваша светлость»!

– Ты слышал, старый гриб, что сказал его си… – осекся охранник, – его светлость, ну, давай живо!

– Чего изволите, ваша светлость? – съежившись от страха, пролепетал Янек и отвесил низкий поклон.

– Вина, – гордо заявил Нуарез, – тащи все, что есть, и быстрее!

До смерти перепуганный старик обрадовался возможности удалиться и быстро засеменил в подвал. Тем временем страдающего манией величия графа посетила какая-то мысль, и он, заговорщически улыбаясь, стал жестами подзывать к себе Эрика. Солдат покорно исполнил приказ: подошел к столу и, небрежно растолкав девиц, опустился на скамью рядом с господином.

– Эрик, друг, подскажи, – прошептал граф, повиснув всем телом на шее стражника и плотно прижавшись мокрыми губами к его уху, – а чего это мы с Дарианом сюда притащились?

Видимо, командиру эскорта часто приходилось общаться с изрядно подвыпившими господами. Совершенно не удивившись нелепому вопросу, солдат начал вкратце излагать обстоятельства, приведшие сиятельного графа Нуареза в захолустную гостиницу.

– Вы посетили бал у маркиза Диория, там встретились с господином Дарианом. Вашей светлости стало скучно, и вы отправились на карнавал.

– Ага, помню, – поддакнул граф, – там еще было много огней и какие-то шуты в длинных мантиях и с бородами.

– Ваша светлость изволили наблюдать фейерверк и театральную постановку «Заговор магов», – невозмутимо уточнил Эрик, – но затем и это стало вам неинтересно. Вы отправились в кабак «Пастушка и Дровосек», где встретились с маркизом Фанолем и его другом из провинции.

– А, Фаноль, – расплылось в широкой улыбке опухшее лицо графа, – такой замечательный собеседник и так остроумно шутит.

– Ну так вот, вчетвером вы вернулись на карнавал, где и подцепили этих… – солдат окинул презрительным взглядом настырно липнувших к графу девиц, – потом поехали кататься на гондолах. Господин Фаноль распереживался, что вам, благородным господам, приходится кататься по грязному каналу, в то время как всего в каких-то десяти верстах от столицы протекает самая величественная и красивая река Империи.

– Аааааа! – протянул на манер оперного певца Нуарез, широко открыв рот и подняв указательный палец высоко над головой. – Я вспомнил, мы едем кататься на лодках, но где же господин маркиз и его очаровательный Друг?

– Господин Фаноль заснул прямо в гондоле, и его пришлось отправить домой. А друг, да кто ж его знает… – пожал плечами Эрик, – куда-то пропал, наверное, дружков встретил.

Пока граф пытался при помощи верного слуги своего троюродного дяди восстановить в памяти события прошлой ночи, в зале вновь появился Янек. Кряхтя и охая, старик поставил на стол два кувшина лучшего вина и принялся осторожно, насколько позволяли трясущиеся от страха руки, разливать его по высоким пивным кружкам. Бокалов, фужеров, кубков и прочих предметов роскоши в гостинице не было.

– Куда льешь, свинья?! – заорал Эрик, больно стукнув старика кулаком в бок. – Всю руку своим пойлом облил!

Сержант стражи Эрик Болива, конечно же, преувеличивал, на рукав его форменной куртки попало лишь несколько капель дешевого виноградного вина. Еще неделю назад он даже не обратил бы внимания на такой пустяк, но последние дни службы превратили пожилого служаку в неуравновешенного, истеричного параноика. Как и все остальные охранники его небольшого отряда, он проклял тот день, когда принц Контре поручил его заботам сопровождение взбалмошного, капризного родственника.

«Граф Нуарез молод и любит веселиться, – пояснял задачу принц перед самым отъездом из столицы. – Впереди праздники, а у графа талант влипать во всякие компрометирующие и его, и меня истории. Не спускай с него глаз, следуй за ним повсюду, мне не нужны осложнения! За безопасность юноши отвечаешь головой!»

Уже целых семь дней и ночей охрана сопровождала непоседливого гуляку во всех его разнузданных приключениях. Нервы солдат были на пределе. Каждую минуту в голову благородного отпрыска приходила новая бредовая идея, и они снова трогались в путь, как будто искушая судьбу и специально нарываясь на неприятности. Только за последнюю ночь у Эрика несколько раз возникало сильное желание связать графа по рукам и ногам, заткнуть кляпом его крикливый рот и запереть юношу в темном чулане до самого возвращения принца. Тогда бы уж точно неприятностей не было. Но, к сожалению, такого самоуправства Эрик позволить себе не мог, зато никто не мешал ему излить свой гнев на головы подвернувшихся под руку беззащитных простолюдинов.

– Дрянь какая! – недовольно поморщился граф, едва пригубив напиток и с расстройства вылив содержимое кружки на пол. – Чем гостей поишь, болван!

– Извините, ваша светлость, мы люди бедные, лучшего не держим, – пролепетал Янек, то и дело сгибаясь и разгибаясь в глубоких поклонах.

– Твое счастье, что нам уезжать, – произнес граф, окинув старика презрительным взглядом, и обратился к Эрику: – Пошли двоих, нет, троих людей за лодкой или паромом. Если кто отдавать не будет, пускай не церемонятся с мужичьем! Решили кататься – значит будем кататься! – заявил граф, стукнув кулаком по столу.

Эрик подал знак сидевшим за соседним столом стражникам, и двое, послушно кивнув, направились к выходу. Через минуту со двора послышался стук копыт, трое всадников уехали исполнять очередное пожелание сиятельного графа.

– На, выпей со мной. – Нуарез поставил перед командиром эскорта до краев наполненную кружку.

– Эту дрянь, увольте! – Эрик слегка стукнул по кружке, свалив ее на пол и разбрызгав содержимое по скамье и столу.

– Ты прав, – понимающе и с уважением смотря на солдата, кивнул граф. – Нужно проучить мерзавца, чтобы впредь неповадно было… Оттащите нахала во двор, спустите портки и всыпьте, скажем, двадцать плетей!

Эрик молча поднялся из-за стола, сгреб в охапку вяло сопротивляющегося и жалобно молящего о пощаде Янека и вытолкнул его во двор под дружный хохот графа и девиц.

– Рудольф, – обратился командир к единственному оставшемуся снаружи охраннику, – привяжи уважаемого хозяина притона к изгороди и отсчитай ему двадцать плетей… для начала!

Сидевший до этого момента спокойно и не вмешивающийся в происходящее Жак не выдержал. Господский произвол перешел все допустимые границы. Юноша попытался вскочить с табурета, но стоявший позади него стражник был начеку. Его левая рука ловко схватила юношу за копну длинных волос и рывком оттянула голову бунтаря назад. Жак почувствовал, как холодное и острое лезвие меча соприкоснулось с его горлом чуть повыше кадыка. Лишившись возможности действовать, юноша мог лишь говорить: