Хранительница. Памятью проклятые - Купава Огинская Страница 23

Это странно, когда одно простое имя занимает тебя настолько, что ты не можешь выкинуть его из головы, как бы не старался.

Я не могла забыть о неяди, хотя честно пыталась. Имя, выбранное ею для охоты, тревожило, заставляло чувствовать себя уязвимой, забывшей что-то важное… неполноценной, что ли.

И довело меня это все до внепланового звонка домой.

У нас с родителями была договоренность: я звоню пару раз в месяц, подтверждаю свою успешную жизнедеятельность и могу продолжать жить почти за две тысячи километров от них.

И сегодня дорогие родственники настолько не ждали от меня звонка, успокоенные часовой беседой три дня назад, что дозвониться до них я смогла лишь с третьей попытки.

Сначала позвонила маме, телефон которой, видимо, опять был оставлен в сумочке, и который, разумеется, никто не услышал, потом папе, попросту забывшему поставить его на зарядку, позволив мне насладиться безэмоциональным «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…».

В третий раз, раздраженно пыхтя, я набирала номер стационарного телефона, чтобы высказать дорогим родителям все, что думаю об их непутевости и преступном равнодушии к современным гаджетам, призванным облегчить всем нам жизнь.

На этот раз трубку подняли почти сразу, да и как иначе? Воскресенье же, все дома, отдыхают перед новой трудовой неделей.

— Да?

Услышав мамин голос, я ненадолго зависла. На мгновение показалось, что она меня не узнает. Не вспомнит.

Быстро отогнав от себя эти мысли, я глубоко вдохнула.

— Мам, привет, это я.

Несколько томительных секунд в трубке царила тревожная тишина, которую спугнул обеспокоенный вопрос:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, я просто…

— Алеся, — и я отчетливо различила в ее голосе профессиональное раздражение. Мама у меня была педагогом с немалым опытом работы, и голосом владела мастерски, — не зли меня. Лучше сразу скажи, что случилось.

— Да с чего бы…

— Ты никогда так часто не звонила. Все дела-дела. Деловая у меня дочь.

И сказано это было с такой смиренной тоской, что мне даже стыдно стало. Сразу подумалось, что могла бы я и чаще звонить, от меня не убудет… Отогнав непрошенные угрызения совести, я уверенно проговорила:

— Ничего у меня не случилось, просто вчера судьба с одной девушкой свела, — быстро проговорила я, как бы между прочим уточнив, — ее Таисия зовут. И хотела спросить, у нас никогда знакомых с таким именем не было? А то уж очень оно мне запомнилось почему-то.

— И ты только из-за этого звонишь? — с сомнением уточнила у меня дорогая родительница.

— Знаешь, как неприятно чувствовать себя склерозницей?

Мама задумалась и честно думала почти минуту. Все это время я сидела на полу в своей комнате, царапая ногтем ламинат.

— Нет, никаких знакомых с таким именем у меня нет.

— А у папы?

Около двадцати минут я слушала перечисление всех женских имен, представительницы которых были друзьями семьи, просто знакомыми или коллегами по работе. Папа даже продавщицу из магазина вспомнил, у которой я все детство мороженное покупала, но ту звали Зульфией, и она тоже не подходила.

Под конец, когда я уже почти смирилась с тем, что никаких Таисий в моей жизни раньше не было, мама на секунду отлучилась, среагировав на звонок в дверь.

Папа ее уход сопроводил тяжелым вздохом:

— Завидую я тебе, Леська.

— Это еще почему?

— Ты сейчас далеко. В безопасности.

— От кого далеко?

— От Аньки.

Невольно поежившись, я вжала голову в плечи.

— Погостить приехали, — поняла я, — сочувствую.

Тетя Нюра была нашим личным семейным наказанием, державшим в заложниках своего непростого характера всех родственников. И только мне удалось вырваться на свободу, чему папа очень завидовал.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы в мучениях изображать радость от встречи, я смогла трусливо пообещать позвонить в следующем месяце и отключиться.

Телефон на пол, рядом с собой, положила очень осторожно, бережно, и даже отползла от него немного, чтобы случайно не задеть. Все же тетя Нюра была стихийным бедствием сокрушительной силы, но я находилась вне зоны ее поражения.

Посидев так немного, прислушиваясь к тишине пустой квартиры, я решительно поднялась.

Глеба не было. Не было с самого утра, и пусть он не сказал куда именно уходит, мне не составило особого труда догадаться. И с каждым днем эта их погоня за неуловимой тенью казалась мне все более бессмысленной.