Забытый город - Фора Клевер Страница 23

В полдень в дом к Артему и Лане наведалась и Милена. Егор с Сергеем в этот момент все еще не ушли. Так что было принято решение устроить общее собрание, чтобы обсудить все накопившиеся вопросы, разместившись в гостиной.

— Спрашивай, Артем, я вижу, что тебе не терпится, — насмешливо пропела женщина.

— Где отец?

— Он в безопасном месте, не переживай. Шафран тоже с ним.

— А кто тогда управляет ковеном?

— У твоего отца много заместителей. Не переживай, они разберутся.

— Ты рассказала ему…обо всем?

— Нет, — виновато выдохнула Милена. — Ему пока не стоит знать.

— А ты не боишься, что когда он узнает, то…

— Артем, это мои проблемы, и я сама их решу. Саша пока не готов услышать правду. Хочешь, чтобы он наделал глупостей и оказался в опасности? Вот и я этого не хочу. Как только родится ваш ребенок, и проклятье будет снято, твой отец к нам присоединится. На этом тема с ним закрыта, — довольно резко бросила женщина. Артем не стал на нее давить. Видел, что для нее тяжело принимать такие решения.

— Хорошо. Тогда расскажи подробнее о моем дяде. Не каждый день узнаешь, что твой достаточно близкий родственник мировое зло.

— Не надо на меня так смотреть, сын. Я не могла рассказать тебе раньше. Надеюсь, ты понимаешь, почему? — выжидательно посмотрела Милена на сына, но тот лишь нахмурился сильнее, прижимая к себе жену, которая уснула у него на коленях, уткнувшись носом в его шею. — Не понимаешь… Хорошо, я объясню. Каждое наше действие, знание, даже самая мимолетная мысль может повлиять на будущие события. Если бы я все рассказала тебе, милый, то, во-первых, ты бы мне не поверил, во-вторых, не уверена, что вы бы сошлись с Ланой, и ты бы смог преодолеть свою ненависть к рыжим лисам. Исход предугадать было невозможно. Хоть я и вижу грядущие события, не имею права вмешиваться кардинально, только немного подкорректировать, и то не всегда. Некоторые события и вовсе изменить невозможно. Все должно идти своим чередом, иначе последствия могут быть катастрофическими.

— Тогда какой смысл в твоем даре? Если ничего нельзя изменить, то зачем смотреть в будущее? — тихо пробурчал ворон, стараясь не разбудить своего лисенка. Ему было стыдно признавать это, но, учитывая ее нервозность в последнее время, когда Лана спала, он любил ее гораздо сильнее и предпочитал, чтобы та отдыхала как можно дольше.

— В мире ничего не происходит просто так. Я не могу полностью изменить будущее, но имею возможность скорректировать события, и в итоге получить тот результат, который нужен мне. Это сложно объяснить, но… Просто поверь, Артем, я не могла рассказать тебе все раньше. Валиас не знает о моей способности видеть будущее, и никто за пределами этого города не знал до определенного момента. Если бы ты каким-то образом меня выдал, то нам всем пришлось бы очень тяжело.

— Если Валиас не знал о твоей способности, то как он выяснил о пророчестве?

— Наши родители. Они с самого детства твердили мне, чтобы я держала свой дар в тайне. Они боялись, что меня захотят использовать в своих целях. И поверь, Валиас бы захотел, даже против моей воли. Я его любила, слепо следовала за ним и не могла даже слова сказать. Каким-то образом мой брат мог убедить меня в чем угодно. О пророчестве он узнал случайно, когда нам уже было по двадцать лет. Валиас тогда уже имел нешуточное влияние и личную армию последователей. Когда он узнал, что появится ребенок, превосходящий его по силе, обезумел. Он и до этого был одержим властью. Хотел стать единственным правителем всех ковенов. Вот только это было достаточно сложно устроить, поскольку ни один из ковенов, хоть их тогда было немного, не собирался подчиняться. Тогда Валиас решил управлять из тени, пока не соберет достойную армию, а потом пройтись войной по всем несогласным. И я его поддерживала. Связь между близнецами особенная, поэтому брат с легкостью убеждал меня в правильности своих действий. Я была ослеплена любовью к нему, боготворила его и считала, что он любит меня так же, как и я его. Но ошибалась… Мои глаза начали открываться, когда он нашел себе девушку. Дарья меня сразу невзлюбила, впрочем, как и всю семью. Она ревновала Валиаса к нам и делала все, чтобы он отдалился, принадлежал только ей. Эта…женщина строила козни против меня и родителей, я пыталась достучаться до брата, но он только злился в ответ и обвинял меня в том, что я не желаю ему счастья. А потом… Он убил наших родителей. Сам убил. Якобы они угрожали ему и посмели пойти против. В тот день, когда он так хладнокровно говорил мне об этом, я поняла, что он болен. Неизлечимо болен. Притворилась, что на его стороне. Если бы сказала хоть слово против, лишилась бы жизни. Это я точно знала, поэтому просто дождалась подходящего момента и сбежала. Этот мир должен очиститься от него, потому что если нет, то наступит хаос. Валиас не остановится, а Дарья до сих пор имеет на него влияние. Я даже боюсь представить, сколько у них родилось детей за это время. Вся его армия состоит из них, а самим им запрещено иметь детей.

— И они так легко это принимают? — скептически фыркнул Егор.

— Они с самого рождения воспитывались так, что их отец — бог, которого нужно беспрекословно слушаться. Тех, кто пытается возражать, просто убивают. Дарья очень плодовита. С первым ребенком Валиас передал ей бессмертие и много способностей, поэтому они не гнушаются даже убийством собственных детей.

— Подожди, то есть Лана… — удивленно протянул Артем с нежностью смотря на спящую жену. — Она…

— Да, милый, Лана теперь тоже бессмертна, — с улыбкой ответила Милена. Ворон прикрыл глаза и прижал к себе своего лисенка, чувствуя, как его переполняет счастьем. Он старался не думать о том, что жена покинет его однажды, боялся этого момента, а услышав приятную новость, хотел закружить любимую от радости. Он так сильно сжал ее, что лиса проснулась. Подняв глаза на мужчину, она улыбнулась и потерлась носом об его щеку, прильнув к нему сильнее.

— Я что-то пропустила? — зевая, спросила девушка.

— Я тебе потом все расскажу. Выспалась? — нежно поглаживая ее лицо костяшками пальцев, произнес Артем.

— Да, спасибо, — смутилась Лана, поглядывая на Егора, Сергея и Милену. Она отрубилась тогда, когда разговор еще даже не начался.