Попаданка для ректора или Звездная невеста - Лариса Петровичева Страница 23

— Мне придется это сделать, девчонка, — Лаверн устало прикрыл глаза. — Ты ведь хочешь стать воспитанной девушкой, а не деревенской хамкой? Я хочу того же.

— Тогда не насылай на меня такие сны! — вдруг выпалила Лиза. — Потому что это нечестно, в конце концов! И мерзко!

Лаверн обернулся, и в его взгляде Лиза прочла недоумение и что-то вроде злости.

— Я ничего такого не делал, девчонка, — подчеркнуто сухо сказал он. — Что ты выдумываешь?

Щеки обожгло румянцем. Вот ведь дрянь! Сейчас Лиза была уверена, что Лаверн все продумал заранее. Все подстроил. Захотелось поиграть с очередным питомцем — вот он и поиграл.

Лиза поймала себя на мысли, что хочет закатить пощечину — чтоб эта холеная гладкая физиономия утратила такое гневное и презрительное выражение. Однако она смогла взять себя в руки, шутливо поклонилась Лаверну и сказала:

— Я не выдумываю. Но пусть это останется на твоей совести. Пока.

Реверанс, конечно же, был далек от того, который Лиза видела в кино — но на первый раз хватило и этого. Раскланявшись, Лиза направилась к лифту: до подъема на занятия было еще три часа, можно поспать.

Она усердно повторяла, что не видела одобрительной ухмылки на лице Лаверна.

И все-таки эта ухмылка была.

В прошлом семестре Филин вел практические занятия по общегалактическому английскому и успел убедиться, что преподавание — вовсе не его стезя. Он больше любил административную работу, чем попытки научить студентов отличать одно грамматическое время от другого — бесконечная борьба с чужой тупостью отнимала намного больше сил, чем Филин собирался отдавать работе. Но в этом семестре декан Браун решил, что его друг вполне справляется и с преподаванием: войдя в систему с расписанием занятий, Филин увидел, что ему поставили третью и четвертую пару с первокурсниками.

Филин мысленно выругался. Он еще не успел прийти в себя после общения с Лаверном, так теперь его будет тошнить не только от магии, но и от первокурсников.

Письмо от Аберфорта пришло практически сразу.

«Тебе сейчас полезно побыть ближе к ребятам, Андрюша, — писал декан. — Лучше это будем мы, чем ты знаешь, кто».

Филин удалил сообщение, подумав, что все сети находятся под контролем Лаверна, а раз так, то декан поступает как минимум неосмотрительно, заводя такую переписку. Впрочем, при чем тут высокие технологии, когда и у стен есть уши? Вон робот подслушал беседу Филина со студентами и мигом передал, куда следует.

Филин устало выключил планшет и пошел готовиться к рабочему дню.

Его накрыло на большой перемене — в тот миг, когда он стоял в холле возле электронной панели с расписанием занятий и пытался перетасовать пары у нескольких преподавателей. Пол вдруг уплыл из-под ног, и Филин почувствовал, что взлетает.

Это было упоительное, прекрасное чувство, и на мгновение Филин ощутил стыд. Он словно бы делал то, что людям делать не положено, это казалось неправильным — но это было хорошо. Кто-то из студентов взвизгнул от изумления — казалось бы, с начала учебы они увидели немало чудес, но до полетов дело еще не доходило — и стыд стал еще сильнее. Филин неловко дернул ногами, пытаясь устремиться вниз, и, к его удивлению, у него получилось: ступни налились тяжестью, и заместитель опустился на пол.

Удивленные студенты тотчас же обступили его с вопросами, и самым частым было «Вы тоже, да?» Филин одернул пиджак, приведя себя в более-менее пристойный вид — все-таки официальное лицо, не дрянь какая-нибудь — и поинтересовался:

— Что значит «Вы тоже»? Еще полеты были?

— Были! Были!

— Поздно вечером и с утра!

— А я за люстру зацепился!

— Ну, новости! — Филин отер внезапно вспотевший лоб, и перед глазами вдруг мелькнуло черное крыло. Он ощутил прикосновение прохладных перьев к лицу и похолодел.

Прошлое вернулось. То, что он так долго и старательно прятал, вновь было с ним.

Кто-то предусмотрительно подхватил Филина под локоть: только после этого он понял, что едва не упал.

— Значит, так, ребята, — хрипло произнес он. — Обо всех случаях левитации докладывать лично мне. В течение часа — подробный отчет о том, как проходят ваши индивидуальные. На бумаге, детально.

Он обвел тяжелым взглядом мгновенно притихших студентов и добавил:

— Это следовало сделать раньше. Давайте-ка побыстрее.

Когда студенты послушно разошлись писать отчеты, Филин вдруг подумал, что сам себя поставил в абсолютно дурацкое положение. Ну летают и летают, с чего он вдруг решил поднимать панику? Вон Эверетт превратила в кошку одну из сокурсниц, это будет похлеще любых полетов.

Он вспомнил давнее, холодное чувство полной беспомощности. Прикосновение чужого равнодушного разума и понимание, что он, Андрей Петрович Филин, настолько мелкая крупинка на простыне мироздания, что хозяин даже не заметит его. Хуже всего было то, что Филин не мог поделиться этим даже с Аберфортом. Ведь не скажешь: «Знаешь, дружище, когда ты вытащил меня из опиумного притона, я был занят тем, что закрывал ворота своего разума от существа из иного мира».

Это не было наркотическим бредом. Это было страшной правдой.

— Я не на стороне чудовищ, — решительно произнес Филин и направился в деканат.

Бороться — значит, бороться.

— Не знаю, чего он хочет добиться, — со вздохом сказала Анна после того, как студенты сдали Филину листки с отчетами и пошли по своим делам. Информация была очень скудной. — Мы ведь ничего особенного не делаем, просто сидим…

— Не просто, — хмуро заметил Сергей. — Лаверн меняет нас по своему усмотрению. Делает магами.

В последнее время староста был очень строгим, почти не улыбался, и его взгляд теплел только тогда, когда он смотрел на Анну. А она вспоминала о словах Лаверна и испытывала какое-то странное чувство, не позволявшее взять Сергея за руку и сказать, что…

— Ты видел, что Тхи Минь написала? — спросила Анна. — «Мы просто сидим и все».

Сергей хотел было ответить, но осекся и показал куда-то в конец коридора, в сторону библиотечных дверей: там стояла Лиза, Ангелина со стайкой поклонников и Флер Бувье, успевшая получить стойкую репутацию серой мышки и заучки.

— Посмотри на Флер, — сказал Сергей. — Чего это она?

Девушка и правда изменилась: Анна невольно отметила ее гордо расправленные плечи и непривычный лихорадочный румянец на щеках. Флер была возбуждена и энергична, и ее голос с легкой картавинкой звонко разносился по коридору.

— Да! Да, это точно габотает! Я увегена!

— О чем это ты? — спросила Анна, подойдя поближе. Флер смерила ее таким взглядом, каким смотрят на конкурента, еще не знающего о том, что он потерпел сокрушительное поражение. Анна невольно подобралась и, не отдавая себе отчета, взяла Сергея за руку.