В Обители Крыльев - Мари Бреннан Страница 22

– Скажи, пожалуйста, – заговорила я, на сей раз выражая нервозность посредством сомнительного юмора, – ведь ты не подстроил все это только затем, чтобы Чендлей убедился в порядочности Фу?

В ответном смехе Сухайла слышалось столько дрожи, что его вряд ли можно было назвать смехом, однако с тех пор среди нас пятерых вошло в обычай объявлять любую задержку либо трудность хитроумным заговором с целью завоевания доверия лейтенанта.

Двигались мы крайне медленно, и это раздражало до глубины души. И как тут не раздражаться? С каждым днем, проведенным в пути к Лам-це Ронг, до начала муссонов оставалось днем меньше. Между тем мы были вынуждены тащиться вперед черепашьим шагом, так как не могли постоянно нести все необходимое на спинах и тратили едва ли не половину времени на переправу поклажи через те же преграды, что преодолели сами, включая сюда подъем и спуск пони. Мы выбивались из сил, жадно глотали воздух, при малейшем усилии кровь начинала стучать в висках. Долгий подъем в предгорья, к Пар-ше, позволил отчасти привыкнуть к изменению высоты, но затем мы преодолели одним прыжком более тысячи метров, и каждый из этих метров чувствовали всеми фибрами тела. Хуже всех приходилось Сухайлу: ладони и ступни его покрылись мозолями, усталость и головокружение то и дело грозили утратой равновесия на ходу. Идя в разных с ним связках, я постоянно волновалась за него, хотя и понимала, что с Томом и Фу ему куда безопаснее, и осматривала его на предмет жара и мокроты в легких всякий раз, как мы останавливались на привал. К невероятному моему облегчению, через несколько дней тревожные симптомы пошли на убыль.

Но если я заявлю, будто во время пути мне недоставало сил для научной работы, вы, полагаю, сразу догадаетесь, что меня похитили и подменили самозванкой.

Выше я упоминала о котоподобных драконах, коих местные жители якобы держат в хозяйстве наравне с иными домашними животными. Так вот, однажды ночью, выгнанная из палатки, которую мы делили с Сухайлом, некоей насущной нуждой, я вспугнула с десяток зверьков, увлеченно исследовавших наши запасы провизии. Завидев меня, они замерли, а стоило мне шагнуть к ним – с громким хлопаньем крыльев взвились в небо.

С меня же разом слетел весь сон.

– Драконы! – в восторге воскликнула я.

Боюсь, восклицание оказалось слишком громким. Мой голос потревожил Сухайла, а тот, не расслышав меня как следует, решил, что я попала в беду, и, полусонный, выскочил (точнее, попытался выскочить) из палатки столь неловко, что разбудил Тома с Чендлеем. Ну, а после того, как и они оба поднялись и выбрались наружу, Фу тоже недолго оставалось спать.

– А-а, – ничуть не впечатленный, протянул Фу, выслушав мой рассказ. – Да. Съестное нужно прятать надежнее, иначе сожрут все подчистую. Сало они обожают.

Еще бы – на таких-то высотах. Зная, что холод и разреженный воздух потребуют самой жирной и сытной пищи, какой только можно набить животы, мы взяли с собой огромное количество пеммикана (истолченного в порошок мяса, смешанного с салом и ягодами). Этот-то пеммикан, наряду с прочими своими достоинствами, и оказался чудесной приманкой для драконов.

– Это те самые животные, о которых вы рассказывали? – восхищенно спросила я. – Мьяу?

Конечно же, «мьяу» – название вовсе не официальное. Туземцы называют их по-разному: «друк-ши», «удракор» (что означает «шумный озорник») и прочими, куда менее лестными именами. Однако Фу с товарищами окрестили этих зверьков йеланским эквивалентом звукоподражания «мяу», так как их крики весьма напоминают кошачье мяуканье.

Вопреки слухам, разнесенным по миру путешественниками, цер-жаги вовсе не держат их в хозяйстве. Совсем наоборот: мьяу – падальщики. Они роются в мусоре, воруют блестящие предметы и даже, собираясь большими стаями, бросаются сверху на спины яков. Туземцы говорят, будто таким образом мьяу пытаются, раздвинув густую шерсть, отхватить с ячьей холки толику сала, но я ни разу не видела, чтобы хоть одному из них это удалось. К тому же и як, если он не совсем уж при смерти, не оставит подобного обхождения без ответа. Но, невзирая на сии неудачи, среди живущих в этих краях людей популярностью мьяу отнюдь не пользуются. Вскоре Сухайл с Чендлеем прониклись к ним той же страстной ненавистью, что и Фу: крылатые проказники то и дело пытались добраться до наших припасов либо попортить и привести в полный беспорядок снаряжение.

Однако нас с Томом мьяу заинтересовали почти в той же мере, как и замороженный экземпляр, который мы надеялись отыскать. «Драконами настоящими» считаться они не могли, поскольку не обладали ничем, хотя бы отдаленно напоминающим экстраординарное дуновение, но любая возможность покончить с заблуждениями коллег, не говоря уже о получении ответов на новые вопросы, была бы очень и очень кстати. Особенно мне не терпелось выяснить, как мьяу удается избегать колоссальных потерь тепла через тонкие перепонки крыльев.

Впрочем, причиной для задержек в пути сие любопытство послужить не могло. Если фазан в руках стоит двух в кустах, то дракон во льду стоил не менее полудюжины своих миниатюрных сородичей, рывшихся в наших припасах. В конце концов, последние никуда не денутся и на будущий год, чего никак нельзя сказать о первом. И все же по пути в Лам-це Ронг мы по мере возможности вели наблюдения, оставляя на ночь приманки, изучая оставленные мьяу следы и не спуская с них глаз во время дневных переходов…

Но о мьяу я расскажу подробнее позже. Вначале – о месте нашего назначения, о деревне Лам-це Ронг.

* * *

Лам-це Ронг названа именем долины, в которой находится, тянущейся прямо к ближайшему горному пику, Лам-це, словно пролегла здесь согласно воле архитектора-ландшафтоустроителя. В те дни деревня была лишь крохотной мушиной точкой, недостойной даже появления на цер-жагских картах, не говоря уж о тех, что составлены иностранцами, и ныне увеличилась ненамного. Если бы не Фу, мы не нашли бы ее ни за что, да и искать бы причин не имели. Население ее насчитывает менее ста человек, кое-как добывающих пропитание, сочетая выращивание ячменя на узких террасах, что удается вырубить в склонах, с разведением яков. Единственная причина тому, что кто-либо вообще пожелал здесь поселиться, состояла в том, что земля здесь была ничейной: местные жители принадлежали к числу ньингов, национального меньшинства, изгнанного из лучших земель более многочисленными цер-жагами.

Живущие в подобных местах, на самом краю страны, в коей не обладают никакой силой, жители Лам-це Ронг относились ко всем чужим крайне настороженно. Войдя в деревню, можно было подумать, что она брошена: вокруг – ни на узкой грунтовой дороге, служившей главной улицей, ни перед домами, ни даже за их окнами – не наблюдалось ни единой живой души. Однако, судя по взглядам, украдкой брошенным из-за невысоких оград, по стуку в спешке захлопнутых ставень, за нами пристально наблюдали со всех сторон.

Вот тут-то Фу и оказался нам полезен не только как опытный скалолаз. Он крикнул что-то на языке цер-жагов – для ньингов не родном, однако хорошо им знакомом.

– И вот откуда нам знать, что он им говорит? – буркнул себе под нос Чендлей (впрочем, уже скорее по привычке, чем от души).