Сын теней - Джульет Марильер Страница 22

— Это невозможно. — По тону Лайама было ясно, что решение окончательно. Дальнейший спор не имеет смысла. — Как уже сказал ваш отец, мы все решили между собой, единственное, что нам остается — попытаться спасти положение. Ситуация очень серьезна, мы не можем полностью рассказать вам о ней. Ни слова не должно прозвучать за пределами этих четырех стен. Такая секретность жизненно необходима.

Мне показалось, что тьма пробудилась и теперь в полный рост встала между нами. Она присутствовала в уродливом красном пятне на щеке сестры. Она проглядывала в словах критики, обращенных Лайамом в адрес мудрого брата. Она жила в глубоких морщинах на лице отца. И в глазах Ниав, когда она гневно обернулась ко мне.

— Это ты во всем виновата! — всхлипнула она. — Если бы ты не совала свой нос в мои дела, если бы ты не ходила за мной по пятам и не шпионила, никто из них ничего бы не узнал. Мы бы убежали, мы могли бы быть вместе…

— Придержи язык, Ниав, — прервал ее Ибудан таким тоном, какого я раньше от него не слышала.

Она икнула и замолкла, дернув плечами.

— Я хочу поговорить с мамой, — тихо попросила Ниав.

— Не сегодня, — ответил отец, на этот раз очень тихо. — Я рассказал ей обо всем, пока мы ждали приезда Конора, и ей стало нехорошо. Она согласилась выпить сонного отвара и сейчас отдыхает. Она спращивала о тебе, Лиадан. Я обещал, что ты зайдешь к ней перед сном. — Он говорил очень устало.

— Я хочу к маме, — снова повторила Ниав, как маленькая девочка, которой не дали конфетку.

— Ты потеряла право принимать самостоятельные решения. — Слова отца прозвучали в бичующей тишине.

Я никогда не могла себе представить, что он может сказать что-либо подобное. В словах его звучала огромная боль, и сердце у меня кровью обливалось от жалости. Ниав стояла бледная и немая.

— Позже, мы к этому еще вернемся, — продолжил отец. — Сейчас же ты пойдешь к себе в комнату и останешься там, пока мы не решим, что делать дальше. Действовать необходимо очень быстро, и ты поступишь так, как тебе скажут, Ниав. А теперь иди. На сегодня все. И ни слова об этом никому, понятно? Лайам прав, все должно держаться в тайне, иначе будет еще хуже.

— А что с друидом? — спросил Лайам.

— Я сегодня же поговорю с ним, — ответил Конор. Он тоже выглядел совершенно измотанным. — Посмотрю, чего он на самом деле стоит по тому, как он отреагирует на мои слова.

* * *

Я сидела у маминой постели, пока она не провалилась в глубокий сон. Мы не говорили о случившемся, но я видела следы слез у нее на щеках. Когда я поднялась в свою спальню, Ниав, прямая как палка, сидела на своей кровати, уставившись в одну точку. Бесполезно было и пытаться с ней разговаривать. Я легла и закрыла глаза, но заснуть даже не надеялась. Я чувствовала себя больной и беспомощной, и несмотря на все мудрые слова Конора, меня не оставляло ощущение, что я каким-то образом предала сестру. Дом действительно затопила тьма, будто тень прошедшего зла снова вернулась к жизни. Я не понимала, что это за зло, но чувствовала, как оно сжимает мне сердце, и видела его на бледном заплаканном лице сестры.

— Лиадан!

От жаркого шепота Ниав я моментально открыла глаза. Она стояла у окна.

— Он здесь! Киаран. Он пришел за мной.

— Что?!

— Посмотри вниз. Там, под деревьями.

На улице было темно, и я немногое могла разглядеть, но я услышала приглушенный стук копыт и увидела, как одинокий всадник, оторвавшись от кромки леса, быстро приближается к дому. Копыта процокали по гравию, потом все смолкло. А после раздался грохот в дверь и вспыхнул свет.

— Он приехал, — произнесла сестра полным надежды голосом.

— Тем хуже для надежд Лайама сохранить все в секрете, — сухо заметила я.

— Я должна идти. Я должна спуститься к нему…

— Ты что, ни слова не слышала из того, что они сказали? — спросила я. — Ты не можешь спуститься! И не можешь с ним видеться! Это запрещено! И разве отец ничего не говорил о том, чтобы оставаться в своей комнате?

— Но я обязана его увидеть! Лиадан, ты должна мне помочь! — Она обратила на меня свои огромные, молящие глаза, как делала до этого сотни раз.

— Нет, Ниав, я не стану тебе помогать. Ты все равно ошибаешься. Твой молодой человек здесь вовсе не для того, чтобы тайно выкрасть тебя. Тайные любовники не стучатся в дверь к отцам своих милых. Он здесь потому, что услышал новости и ничего не понимает. Он здесь, потому что обижен, зол и пришел требовать ответа.

Дверь для ночного посетителя открылась и снова захлопнулась. Воцарилась тишина.

— Мне необходимо знать, — прошипела Ниав, схватив меня за руки как раз там, где уже наливались синяки от ее предыдущей хватки. — Иди вниз, Лиадан. Спустись и послушай. Узнай, что происходит. Скажи мне, о чем они говорят. Я должна знать!

— Ниав…

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Лиадан! Ты моя сестра. Я не нарушаю никаких запретов, я останусь здесь, обещаю. Прошу тебя!

Я любила сестру, несмотря на все ее недостатки, и мне всегда было сложно ей отказать. Кроме этого, следует признать, что мне тоже хотелось узнать, о чем пойдет разговор при закрытых дверях. Я чувствовала себя неуютно, когда вокруг витало столько секретов. Но я видела лицо Лайама, слышала ярость в тоне отца… Мне вовсе не хотелось быть обнаруженной там, где мне не следовало находиться.

— Пожалуйста, Лиадан. Ты должна мне помочь. Ты просто обязана!

И Ниав продолжала в том же духе, плача и умоляя севшим от слез голосом. Она буквально взяла меня измором.

Я накинула поверх ночной рубашки шаль и, неслышно ступая, пошла по коридору, пока не увидела полоску света, сочившегося из-под двери той комнаты, где мы разговаривали раньше, вечером. Вокруг никого не было. Вероятно, Лайаму все же удалось избежать огласки.

Изнутри доносились голоса, но я не могла разобрать ни слова. Похоже, внутри находилось четыре человека. Лайам, вежливо-решительный, Конор, чей тон звучал несколько спокойнее. Голос моего отца — глубокий и мягкий. Шона, кажется, не пустили. Возможно, решили, что он слишком молод и горяч для подобного совещания. Я, дрожа, стояла на верхних ступеньках лестницы. Так… слышится голос Киарана. Слов разобрать нельзя, но тон резкий, в нем звучит боль и возмущение. Я услышала внутри комнаты шаги и решила скрыться, но не успела. Дверь стремительно распахнулась, и в коридор выскочил юный друид, белый как мел, с горящими глазами. Когда дверь закрывалась, я услышала голос Лайама: "Нет, пусть его". Киаран внезапно застыл и уставился на меня, а я стояла без движения в своей старенькой ночной рубашке и шерстяной шали. Я подумала, что он едва различает предметы перед собой: глаза его казались абсолютно пустыми. Но он узнал меня.

— Вот, — произнес он, роясь в мешочке у себя на поясе. — Скажи ей, что я уезжаю. Скажи ей… отдай ей вот это. — Он уронил мне в ладонь нечто маленькое и исчез, не произнеся больше ни звука, слетел со ступенек и растворился в темноте.