Сотовая бесконечность - Сергей Вольнов Страница 22

Костёр жарко полыхал в ночи, отвоёвывая у темноты круг, едва достаточный для того, чтобы в нём уместились все участники пирушки. Пятеро. Сегодня, тотчас после окончания дневной битвы, Квентина Маркона, Джизбелло да Марко, Клауса де Брига, Винсента Бийка и Луиса-Жана де Анстреля торжественно посвятил в рыцари Карл Смелый, герцог Бургундский. Прямо на поле боя, едва противник отступил.

Пятеро оруженосцев, «возведённые в рыцарское достоинство за проявленные смелость и мужество, достойные самых лучших примеров доблести», как гласил объявленный перед войсками указ герцога. Героические парни, и Луис-Жан – один из них.

Они действительно бились как львы, окружённые многократно превосходящими брабантскими пехотинцами. И рассеяли врагов! Потом, когда подоспела помощь, брабантцы ретировались.

Луис-Жан, конечно же, был горд собой, своей рубкой в окружении, пышно поименованной в речи герцога «деянием, достойным рыцарей Круглого стола и славного Ричарда Львиное Сердце!», но…

При этом чувствовал растерянность.

Прошло уже восемь лет с тех пор, как умер его отец, шесть как почила в бозе матушка. Из пятерых детей, рождённых женой Вилларима де Анстреля, выжили только Луис да самая младшая сестрёнка – Альбина. Когда сыну исполнилось восемь, отец отдал его в оруженосцы их сюзерену, барону Артуру де Виго. С тех пор он ни разу не видел ни отца, ни мать, ни младшую сестру. Последние десять лет своей жизни он провёл в обществе барона де Виго, кочующего с одной войны на другую. Барон был не только его воспитателем, наставником и старшим товарищем, но и хорошим, надёжным другом. Да что там другом! Сэр Артур заменил ему семью. А Луис-Жан был ему как сын. Барон даже частенько поговаривал о том, что выдаст за воспитанника свою единственную дочь Эдит…

И вот сегодня рыцаря Артура де Виго не стало. Он принял героическую смерть на Ваглавском поле. Умер на руках у Луиса-Жана. Просил позаботиться о дочери. Смерть наставника разъярила юношу, и он рубил вражеских пехотинцев с небывалым доселе ожесточением.

Из боя Луис-Жан вышел залитым чужой кровью с головы до ног, как те бесы, что рисуют на картинках, изображающих преисподнюю.

Сбылась мечта, он наконец-то стал рыцарем! Но Луис-Жан, после десяти лет, проведённых в должности оруженосца, был несколько растерян. Он остался один. Совсем один! Была ещё, конечно, тринадцатилетняя сестра, которую он не видел десять лет и помнил совсем крохотной девчушкой. Насколько он знал от погибшего сэра Артура, сейчас она самостоятельно и весьма успешно правила их небольшим скудным феодом.

Луис-Жан собирался навестить Баске д'Вилларим, их родовое гнездо, сразу после окончания кампании. Их убогое гнёздышко. Небольшой каменный донжон, громко вопиющий о ремонте ещё в детские годы Луиса-Жана. Маленькая деревенька на три десятка домов, притулившаяся к давно прогнившему частоколу вокруг донжона. Всего лишь каких-то четыреста акров земли.

Луис-Жан, проведший не один год на войне, пережил достаточно и отдавал себе отчёт в том, что видал он замки и получше…

– Приветствую героев!

Между Квентином Марконом и Клаусом де Бригом возник Алексиос Демойв, молодой венгерский рыцарь; под мышкой у него был зажат большой глиняный кувшин.

– Сэ-эры рыцари! – Гость заметно покачнулся. – Моё п-пчтение! – Алексиос, невозмутимо потеснив молодых людей, умостился между ними. – Господа рыцари, – провозгласил Алексиос, откупоривая лезвием своего кинжала облитый сургучом кувшин. Пробка с громким «чмоком» вылетела из горлышка, окончив свой путь в костре. – П-пзвольте мне, как более старшему вашему товарищу… э-э… п-пздравить вас с новой должностью… Боже, что я говорю? С новой, э-э-э… Вот ведь напасть! Мысли р-рзбегаются…

Рыцарь Демойв, похоже, уже успел изрядно попраздновать победу. Неизвестно где и с кем, но он имел на то полное право! Молодой венгр был отчаянным смельчаком и прекрасным воином. Все пятеро бывших оруженосцев имели возможность убедиться в этом не далее как сегодня днём. Именно он первым подлетел на своём огромном вороном жеребце к окружённым врагами новоиспечённым рыцарям. Именно его меч снял первую жатву с нивы брабантских голов, уже мысленно празднующих победу над обложенным отрядом бургундцев… Именно его меч отвёл удар смертоносного копья от Луиса-Жана! Именно ему бывший оруженосец сэра Артура был обязан жизнью.

А может, и не только он…

С виду венгр был старше Луиса-Жана, самого повидавшего в компании, всего-то года на три-четыре. Высокий, широкоплечий, великолепно сложён, приятное открытое лицо, заразительная улыбка…

Ворвавшись на «островок Бургундии среди Брабантско-Английского моря» на острие атаки конного клина венгерских рыцарей, он тоже улыбался. Но совсем по-другому – задорно-зло! И глаза недобро посверкивали, а улыбка скорее походила на волчий оскал.

Губы рыцаря Алексиоса так же приподнимались, обнажая клыки, как и виденный Луисом-Жаном в детстве волк, принесённый деревенскими егерями привязанным к шесту. Тогда зверь лишь лениво скалился, видимо осознав, что освободиться всё равно не в силах. А у Алексиоса был оскал зверя во время охоты!

Бургундцы уже успели вознести молитвы Пречистой Деве, когда к окружённым пробилась сотня конных рыцарей, невозмутимых здоровяков, присланных венгерским королём Матвеем Корвином, женатым на Корделии Бургундской, своему деверю – Карлу по прозвищу Смелый. Помимо того, что их доспехи разительно отличались от всех когда-либо виденных Луисом-Жаном, каждому к спине крепилась пара крыльев из гусиных перьев, издававших жуткий вой при галопе. Герцог держал венгров в резерве, и, как оказалось, – не напрасно.

Едва брабантская пехота побежала, преследуемая беспощадными мадьярами, Алексиос, отирая меч от крови, сообщил, что они с рыцарем Грэгором Дракулой, возглавлявшим эту самую сотню, рады были прийти на помощь столь доблестным воинам солнечной Бургундии…

Именно поэтому сейчас его, естественно, приняли в компанию. А может, и принесённый им кувшин сыграл свою роль? Всяко же выпивки у них почти не осталось… Так, по глотку.

– Друзья! Позвольте угостить вас старым бургундским и поздравить с получением рыцарских шпор и поясов! Не сомневаюсь, что вы долгонько ждали этого мига. Сам был оруженосцем, знаю. Протягивайте кубки! – Алексиос принялся щедро плескать вино из своего кувшина в подставленные разномастные сосуды. – Сэры рыцари! – воскликнул он, как только наполнил чаши всех страждущих. – Позвольте мне, как товарищу-рыцарю, ненамного старшему вас по возрасту, в полной мере, поверьте, познавшему все прелести э-э… жизни оруженосца… младшего спутника рыцаря… «Принеси – подай – почухай», иными словами… Поэтому хочу поздравить вас с новым и, я так понимаю, долгожданным статусом и заверить, что вы это звание заслужили! – Рыцарь, сделав пару внушительных глотков из своего кубка, продолжил: – Честное слово! Ваш сегодняшний, ик, подвиг… – Демойв, не закончив свою мысль, потребовал немедленно выпить за День Победы.