Колдун - Ольга Григорьева Страница 22

У Улиты все внутри сжималось от страха. Она никак не могла понять: почему ворвались к ней в избу посредь ночи вооруженные кмети, вытряхнули ее из теплой постели, оторвали от мужа, с которым так долго не виделась? Всех дружинников князя она давно знала, но почему-то нынче лица у них были чужими, словно видели они ее впервые и признавать не желали.

– Рамин! – путаясь в рубахе, лебезил возле старшего Потам. – Что случилось? Куда жену ведешь?

Тот отворачивался, прятал глаза:

– Надо… Ярополк гневается. Приказал привести ее немедля.

Потам растерянно заморгал, но недаром при третьем князе служил – уразумел, что не для простой беседы зовет Ярополк Улиту, и встал рядом с ней:

– Я тоже пойду!

– Как пожелаешь… – печально отозвался Рамин. Потам сам помог Улите накинуть на плечи телогрею, вывел жену во двор. Рамин побитой собакой плелся следом. Он давно дружил с Потамом и никогда не думал, что придется с мечом врываться в дом старого друга. плохо было у него на душе – холодно. И ночь была под стать тягостной службе – молчаливая, темная. Позванивали оружием воины, всхлипывала едва слышно Улита, а сверху, словно прощаясь с кем-то неведомым, лился на спящий город бледный лунный свет.

У княжьих ворот к Потаму подскочил Варяжко, скривился:

– Беда! Ох, беда, Потам! – Хотел было объяснить, в чем дело, но не успел: на крыльцо вышел Ярополк.

Взметнулись факелы. Огненные блики осветили грозное лицо князя. Варяжко сжался в предчувствии беды, до крови вогнал ногти в ладони. Даже когда умер Ярополков брат, Олег, не так страшно ярился князь, не так сверкал очами, не так кусал губы.

Ярополк сошел с крыльца и, выхватив из ножен тяжелый меч, приставил острие к пышной Улитиной груди:

– Будешь правду говорить?

Ночные тени шарахнулись прочь, унесли с собой все звуки – наступила тишина, да такая, что любой вздох казался криком. Ничего не понимая, Улита попятилась, приоткрыла рот.

– В чем винишь мою жену, князь? – хрипло произнес Потам.

– Покуда ни в чем не виню, только расспросить хочу. – Продолжая сверлить Улиту темными от гнева глазами, Ярополк даже не обернулся на его хрип.

«Быть беде, быть беде, – колотилось в голове у Варяжко. – Потам любит жену – еще натворит чего сгоряча». Невольно он потянулся к другу, положил ладони ему на плечи.

Ярополк качнул мечом перед Улитиными глазами. Лунные блики пустились по лезвию в разгульный пляс. Баба зажмурилась, заскулила.

– Скажешь правду – отпущу с миром, – предложил ей Ярополк. – А нет – в порубе сдохнешь как собака.

– Скажу, скажу, – пискнула толстуха.

Князь убрал меч, приподнял ее подбородок двумя пальцами, вгляделся в серое от страха лицо:

– Привозили ли тебе грамоту из Нового Города? Улита дрогнула. Грамоту? Какую? Мысли запрыгали, сбиваясь, напомнили что-то. Ах да, была береста. Странная, нелепая. Улита ее читала, сгорая со стыда. Писал ей какой-то незнакомый боярин, в гости к себе звал, обещал неслыханные богатства. Ей-то, мужней жене! Сожгла она бересту – боялась, что углядит ее муж и подумает худое. Но зачем Ярополку об этом знать?

Улита стрельнула глазами на Потама. Вон как он могуч да грозен. Ведь клянись не клянись, а не поверит, что грамотка была случайной – она и знать-то никого в Новом Городе не знала, – и решит, что измена была. Как потом в сраме жить?

Она потупилась:

– Ни о какой бересте не ведаю…

– Врешь! – сказал громкий голос. Желая узнать нежданного обвинителя, все обернулись, факелы плеснули светом, озарили молодое зеленоглазое лицо.

– Онох? – удивленно воскликнул Варяжко.

– Ты перед князем, баба! – гневно, выкрикнул болотник. – Правду сказывай!

– Убью гада! – рванулся Потам.

Варяжко повис на друге всем телом, шепнул сдавленно:

– Не лезь. Люди ведают, что Онох на твою жену напраслину возвел. Дай и князю это уразуметь.

Потам шумно выдохнул и замер, исподлобья буравя глазами подлого уного. Никого не стыдясь, тот вышел в круг и остановился возле Ярополка:

– Была береста, князь!

Слезы поползли по Улитиным щекам быстрыми блестящими каплями:

– Ничего не ведаю…

– Ой ли? – насмешливо хмыкнул уный. Ярополк коснулся его плеча, подтолкнул вперед:

– Говори, Онох!

Крадучись, словно лесной зверь, парень двинулся вокруг Улиты, заглядывая ей в глаза:

– Было в травень месяц послание из Нового Города. Писал его Владимир-князь. Предлагал злое дело – убить брата, а в награду обещал тебе весь Новый Город. Ты письмо от всех скрыла, а значит – согласилась.

Варяжко уже слышал этот оговор, потому и не удивился, а Потам дернулся из его рук:

– Что болтаешь?!

Затравленно переводя глаза с мужа на зеленоглазого, Улита наконец уразумела, в чем ее винят, и, кидаясь Ярополку в ноги, взвыла:

– Нет! Нет! Навет это! Вокруг зашумели.

– А ты откуда о бересте ведаешь? – выкликнул кто-то.

Уный сморгнул, зло сощурился и, не дрогнув, вымолвил: