Воевода - Юрий Корчевский Страница 22

— Тогда решено: беру все, что найду. Повозку какую-нибудь недалеко от дома поставить надо. Если я ночью с мешком по улицам расхаживать буду — первые же встречные стражники за вора примут и в тюрьму отведут.

Федор подумал немного:

— Выполню, даже ратников своих дам, пусть недалече крутятся, в случае чего — тебе на помощь придут, отвлекут на себя слуг.

— И еще мыслю: как грамотки возьму — кабинет поджечь. Даже если не только кабинет, но и что другое в доме сгорит, нам убытка никакого, а легат подумает — случайность. Пожар все следы скроет. Не украли бумаги, а сгорели они, сгинули в огне!

— Молодец! Голова! — Федор хлопнул меня по плечу. — Теперь план есть, буду действовать. Как только удастся все подготовить, дело за тобой. А сейчас спать иди, я обдумать должен. Не так это просто.

Я откланялся и пошел спать.

Два дня прошли в томительном ожидании. Ратники из охраны Федора развлекались по- своему — играли в кости, и за проигрыш давали друг другу звучные щелбаны по лбу.

Я наблюдал за состязанием взрослых дитятей, откровенно скучая. Хлопнула дверь, и мы услышали, как хозяин приветствует Кучецкого.

Зайдя в свою комнату, Федор тут же позвал меня и плотно закрыл дверь. Эти два дня я его и не видел. Выглядел он осунувшимся, под глазами — темные круги. Видимо — в трудах и заботах ни поесть ни поспать толком не получалось.

— Георгий, ты готов ли?

— Чего мне особо готовиться?

— Ох, не сорви дело. Много трудов и денег казенных потрачено на него. Сегодня папский легат будет на приеме у короля, потом — бал. Вернется он поздно, а может, и заночует во дворце. Мой человек постарается его всячески придержать. Повозку с лошадью я приготовил — уже стоит на постоялом дворе.

Я выглянул в оконце. Федор перехватил мой взгляд:

— Кучера отпустил. Ездовым посажу одного из ратников, другой неподалеку будет. Теперь все зависит от тебя. Не подведи. Как только списки сыщешь — в мешок, и к подводе. А завтра, с утра, как ворота городские откроют, надобно ноги уносить от греха подальше.

— Согласен. Я готов. А то засиделись мы тут. А списки, если они в доме — сыщу!

— Дай-то Бог! Пойду к ратникам, надо им дорогу к дому показать да на месте определиться, где повозке стоять. Отдыхай пока, ночью не до того будет.

— Уж бока отлежал.

Я пошел в свою комнату, а Федор, забрав с собой ратников, ушел.

Я улегся на постель. Никаких конкретных планов или предположений у меня не было. Я не знал, какая мебель в кабинете, да еще и уверенности не было, что искомые документы именно там окажутся. И времени у меня будет не много — часа три-четыре, если брать худший вариант, что легат после приема и бала сразу домой вернется, а не останется ночевать во дворце.

Вернулся Федор. Ратники его как-то сразу посуровели — все-таки дело серьезное, это не в кости играть, баклуши бить.

Стемнело. Федор нервничал. Вида он не подавал, но мерил шагами комнату, щелкал пальцами.

— Пора!

Ратники вышли из комнаты, и вскоре я услышал перестук копыт и погромыхивание колес повозки по булыжной мостовой.

— Георгий, и нам пора! Очень тебя прошу — сыщи эти бумаги. Да, а мешок? — спохватился Кучецкой.

— Уже приготовил.

Мы вышли из постоялого двора и пошли по темным улицам Кракова. Навстречу попалась парочка мужиков, довольно разбойного вида, но связываться с нами они не стали. А может, и опытом горьким научены: чего ждать от русинов — неизвестно, лучше уж своих городских ляхов потрясти. Ну и правильно, зато живыми остались.

Видимо, они это чувствовали звериным своим чутьем и обошли нас стороной.

Мы завернули за угол, Федор придержал меня за руку.

— Вон повозка, там Алексей. Трифон, второй ратник на том углу стоит. Если что не так пойдет — легат раньше времени вернется или еще что приключится — он знак подаст: свистнет или камнем в окно запустит, по обстоятельствам. Так что уши на макушке держи. Коли кто из прислуги обнаружит тебя — не жалей. Тут, брат, большая игра, и ставки высокие, пожалеешь — многими тысячами ратников наших за жалость такую расплачиваться придется. Сам дом легата — вон, на той стороне. — Он показал чернеющий в темноте высоченный особняк с остроконечной крышей и с оконцами в ее скате.

— Да понял я!

— Тогда с Богом!

Федор остался за углом — где и стоял.

Я подошел к дому, осмотрелся. Кроме наших, никого и не видно. А Федор мне сейчас — только помеха. Пристанет потом — как ты проник в дом?

Я не торопился, стараясь представить, где лучше пройти. Тут вход с железной дверью. Рядом — наверняка окно комнаты привратника. Да и где же ему еще быть? Справа от двери еще три окна. Дом неширокий — по фасаду метров Двенадцать, но в три этажа. Окна узкие, как бойницы, да еще и решетками забраны. И в самом Деле — не дом, а крепость.

Под одним из окон я прилип к стене, вжался и прошел сквозь нее.

Темная комната, ничего не видно, лишь слышно чье-то дыхание. Дыхание ровное — видимо, человек спит.

Я застыл на месте, давая возможность глазам привыкнуть к темноте. Через несколько минут стала различима постель со спящим человеком, дверь. Туда я и направился и беспрепятственно прошел сквозь нее, попав в коридор. Здесь горело несколько светильников, давая довольно скромный, колеблющийся свет, но после темноты он показался мне настолько ярким, что я даже на секунду зажмурил глаза.

Затем я двинулся влево — к входу. Лестница на второй этаж, по моим понятиям, должна быть там. И точно: каменная, довольно широкая, со щербинами лестница оказалась здесь. Осторожно ступая, чтобы в тишине не было слышно звука шагов, я поднялся наверх.

Куда теперь? В коридор выходило не менее пяти дверей. Я прислушался. В доме по-прежнему тишина полная, жильцы спят.

Я прошел через ближнюю ко мне дверь. Видимо, здесь — небольшая молельня. На постаменте крест с распятием Иисуса, в углу — деревянная фигурка Девы Марии. Горит свеча. И все! Комната пуста, тут ничего не спрячешь.

Прямо через боковую стену, не выходя в коридор, я проник в следующую комнату. Здесь, без сомнения, спальня. Жесткое деревянное ложе застелено тонким шерстяным одеялом.

Стоит бюро для письма с принадлежностями на нем, стол, несколько венецианских стульев с гнутыми спинками, шкаф для одежды. С него я и начал, только там, кроме ряс да пар черных же штанов, ничего не было. Открыл незапертый письменный стол — стопка чистой бумаги, перья. В бюро тоже пусто. Я не поленился, поднял одеяло, под которым — только голые доски.

Не медля, прошел через боковую стену и попал — даже не знаю, как определить — кабинет ли, библиотеку? Боковые стены были уставлены книгами на деревянных стеллажах. Посредине стоял низенький столик и два стула — не иначе, как для приватных бесед.