Спасти Осень - Галина Мишарина Страница 22

Кутерьма не хотела снова сидеть в комнате, но я вручила ей большую морковь и убежала на кухню. Я старалась побыстрее управиться с едой, и поспела как раз к приходу магов.

– Кад Зуруб, мы бы могли использовать его для…

Тёмный замолчал, увидев меня, а я с достоинством закончила ставить чашки.

– Приятного аппетита.

– Девушка, подожди, – донеслось в спину.

Пришлось повернуться и поглядеть мужчине в глаза.

– Принеси ещё кувшин с тёплой водой, – сказал старший маг. Глаза у него были как угли, а волосы светлые, прилизанные. – И свежего хлеба.

– Да, господин, – покорно отозвалась я. – Что-то ещё?

– Нет, это всё, – сказал он, разглядывая меня строго и пристально.

Я поклонилась и вышла не спеша. Вроде бы всё прошло хорошо, но что-то во взгляде тёмного мага мне не нравилось. От такого человека не скроешь ни чувства, ни желания, и мой облик едва ли обманул его.

Всё оставшееся время я старалась делать вид, что Ракх мне безразличен. Учтивость, спокойное покорство – не более того. Я прибиралась, что-то чинила, готовила. Играла с Кутерьмой, чтобы ей было не так тоскливо в четырёх стенах. Мне было, чем заняться, но мысли мои были заняты любовью.

Я мечтала о недостижимом, представляла невозможное. Мне хотелось оказаться далеко от столицы в тихом краю, за магическими стенами, куда никогда не смогут пробраться тёмные. Однако под вечер, когда собранные цветки вспыхнули красным, я поспешила к Ракху, чтобы предупредить его. Каждый знал, что морозник меняет цвет и светится лишь тогда, когда должно случиться что-то ужасное.

– Ракх, это я. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

Это была рискованная затея, но оно того стоило. Мужчина открыл через минуту, и вид у него был усталый. Даже глаза – и те стали серыми. Что же он так упорно делал в своей лаборатории? Неужели готовил для тёмных собратьев какое-то опасное и редкое зелье?

– Заходи, Розана. Только недолго, у меня много работы.

Едва за нами закрылась дверь, как я не вытерпела и шагнула к Ракху почти вплотную:

– Морозник стал красным. Пожалуйста, будь осторожнее.

Мужчина склонился к самому моему лицу, чтобы разобрать шёпот.

– И откуда же у тебя этот редкий цветок? Он не растёт в садах столицы даже под воздействием магии.

– Просто к нему надо иметь особый подход, – отозвалась я. – И это не так важно. Я же говорю тебе… То есть вам, господин… то есть Ракх… Тьфу ты!

Его губы дрогнули, в глазах ожило на мгновение лето.

– Спасибо, что предупредила, но лучше вернись в свою комнату и запрись.

Я сглотнула.

– Ракх…

– Я провожу тебя. Вот, возьми мои вещи, как будто их надо почистить или постирать.

– Хорошо. Но ты будь осторожен!

Он кивнул, и напоследок легонько сжал мою ладонь, словно оставляя тайный знак. Это прикосновение было до дрожи приятным, но и болезненным потому, что я хотела гораздо большего.

В этот вечер дома ничего не произошло. Кутерьма смирилась и вела себя тихо, не делая попыток убежать из комнаты, а я вязала носок невероятного размера просто для того, чтобы не сойти с ума от тревоги. Мама учила меня обращаться как со спицами, так и с крючком. В нашей семье женщины были обязаны обеспечивать мужчин шарфами, шапками, варежками и прочими тёплыми вещами. Причём себе осенние мастерицы чаще всего вязали ажурные шали удивительной красоты, из цветной мягчайшей шерсти. Затевать что-то подобное я не видела смысла, да и использовала сейчас самые простые нитки серого цвета.

Рубашка и сюртук Ракха висели на спинке стула, и я то и дело поглаживала шелковистую ткань. Мужчина не был грязнулей, и вычищать было особо нечего, но, устав нанизывать петли, я всё-таки взялась за щетку, и долго выхаживала тёмную ткань. Если бы можно было воспользоваться порталом, о котором он говорил, но попасть не в тёмное измерение, а на светлые заливные луга… Взять с собой Тэма, и Жало, и Кутерьму… И даже, возможно, вредину Аника… Мои мечты рушились также быстро, как создавались. Мгновение – и нету, ветром унесло.

Перед сном я долго стояла у окна, глядя на промёрзшие ясени. Кое-где на них ещё оставались ярко-жёлтые листья, но всё остальное сокрыл снег. Так и мои чувства укутались в прохладу, однако тёплые знаки осени всё никак не хотели сдаваться морозу. Я боялась ложиться. Что-то внутри дрожало в нетерпеливой тревоге, и морозник был по-прежнему ярко-красным, а Кутерьма поглядывала на меня из своего сундука – ей тоже не спалось.

Я привыкла доверять знакам природы. Ещё ни разу меня не подводили особые запахи трав и цветов, голоса деревьев, шёпот снегов и гул, исходящий от земли. Я не так хорошо умела читать переменчивую книгу лесов, как мама, но всё-таки неплохо понимала и складывала слова. Сейчас снаружи, чёрными ветвями по белым сугробам, было ясно написано слово «опасность», и до полуночи я бродила по комнате, ожидая беды. А когда села в кресло – одетая и обутая – там и задремала, даже во сне ожидая худшего…