Конкистадоры - Дмитрий Светлов Страница 22

— Откуда вам это известно? — спросил он с явной тревогой в голосе.

— Извольте, Венеция получила рецепт из Византии, те в свою очередь — из Дамаска. Мне продолжить?

— Нам абсолютно точно известно, что в Московии стекло не делают.

— Разве вы никогда не слышали о русском стекле?

— Но это совершенно другой природный минерал. Купцы завозят слюду даже в Америку.

— Вы сами ответили на свой вопрос. У нас война, четыреста лет непрерывной войны, людям нет дела до цветочков и корабликов.

— Мы понимаем ваши проблемы и хотим их облегчить.

— Каким же способом, позвольте спросить?

— Вы знаете об изгнании Ганзейского союза?

— Вы о недосеребре? [2]

— Да, в Новгород и Москву пришли голландские купцы.

— Свято место пусто не бывает.

— Совет Дожа пытается добиться торговой монополии с Московией.

— А мы при чем? Здесь Севилья, а не Москва.

— Но вы можете повлиять на решение через своих родственников.

Саша открыл и закрыл рот, Вова отрицательно покачал головой. Вопрос требует дополнительного обсуждения, что понимали и венецианцы. Поэтому, нарисовав радужные перспективы «откатов» для рода Скопиных-Шуйских, торговые послы удалились, предварительно согласовав время следующей встречи.

Итак, с уходом венецианцев у братьев появилась новая тема для размышлений о неведомых родственниках в Москве. Их родители не имели никакого дворянского прошлого, это братья знали абсолютно точно. История дедушек-бабушек теряется в смутных временах тридцатых годов. От былого дворянства могли остаться фотографии, ложки-тарелки или другие дорогие сердцу предметы. В доме ничего подобного не было, как и никаких разговоров или намеков о былой значимости предков. Остается простое совпадение. Многие деревни назывались по фамилии хозяев усадьбы, а крестьяне при получении паспорта записывались по названию деревни. Другой непоняткой была привязка к Шуйским. Что-то знакомое, слышанное в школе. Но что? Этого братья совершенно не помнили.

Визит венецианских купцов подал отличную идею. «Откаты», конечно, бред сивой кобылы. Деньги получишь один раз, а покупать втридорога и продавать задешево будешь всю жизнь. Братья засели за встречный план, купили у картографа нужные карты и составили проект военно-экономической операции по деблокаде России.

— Венецианцы должны согласиться на предложенный нами вариант, — откинувшись в кресле, уверенно заявил Саша.

— Не только клюнут, но и помогут, — поддержал Вова, — к тому же мы и денежек подкинем.

— Возьмут себе долю посредника, не без этого.

— Осталось уболтать испанцев, а они упертые в вопросах веры.

— Дипломатию скинем на плечи итальянских товарищей. Здесь они нас переплюнут.

— Да уж, если сумели крестоносцев завернуть вместо Палестины на Византию, то и испанцам голову заморочат.

— А как Павел смог стать магистром Мальтийского ордена? Он же православный.

— Орден ради такого дела ввел двух магистров.

— Один католик, другой Павел Первый, ты это хочешь сказать?

— Да мы с тобой тысячу раз были в Павловске и Гатчине! Экскурсовод про Мальтийский орден рассказывает чуть ли не от входной двери.

— Я помню только Греческий зал.

— Кстати, насчет Греческого зала, что ты там говорил про русское стекло?

— Ты имеешь в виду слюду?

— Ну да, сколько я книг ни читал, везде написано про мутные слюдяные оконца.

— А про бронестекло читал?

— Нет, а что?

— А то, что в школе надо учиться! Триплекс три миллиметра стекла, затем слюда, снова стекло и так далее.

— Интересно, почему так?

— Через толстое стекло из-за преломления света ничего не видно, а слюда не преломляет свет, из слюды никогда не сделать линзы. Плюс защита.

— Ты хочешь сказать, что слюда абсолютно прозрачная?

— Уже сказал.

— Нескладушка, на триплексах не стекло, а плекс.

— Если ты имеешь ввиду бронетриплексы.

— Погоди, а в кабинете физики лежали желто-зеленые пластинки.

— Кто же будет брать прозрачную слюду на электротехнические цели? И вообще, вспомни про триплекс и отстань от меня.

Вова тяжело вздохнул и пошел собираться на первое свидание с герцогиней Элеонорой Изабеллой Пави из рода Габсбургов.

Предстоящее свидание с высокородной вдовой организовал дон Бобо Карио, который в очередной раз доказал братьям свою пользу. Он всегда сам выбирал место предстоящего визита и сопровождал близнецов от начала и до конца. Юноши полностью на него полагались, ибо получали реальную помощь. Во время вечеринки дон Бобо неизменно сидел в окружении старушек и старичков, где вел свою разведывательно-подрывную деятельность. Но стоило возникнуть ситуации, когда требовалась его подсказка, он неизменно оказывался рядом, как будто предвидел такие моменты. В один из дней братья получили очередное наставление:

— Уважаемые caballeros, сегодня вам предстоит сделать для себя серьезный выбор.

— Дон Бобо, к чему такая напыщенность? — засмеялся Вова. — Уж не сосватать ли нас собираетесь?

— Нет, нет, что вы! — Дон Бобо в ужасе замахал руками. — О свадьбе не может быть и речи. Одному из вас предстоит наладить амурные отношения с герцогиней Элеонорой Пави.

— Она замужем?

— Вдова, трое детей, муж герцог Максимилиан Пави погиб во время Пиренейского похода в сражении под Наваррой.

— Это обязательно? — Саше совсем не хотелось забираться в постель одинокой старухи.

— Решение принимать вам, я только подсказываю. Герцогиня Элеонора высокородного происхождения, в ее жилах течет кровь Габсбургов.

— Какая для нас польза от этой самой крови? — поморщился Саша. — У нас совсем другие цели.

— Ах, какие вы наивные юноши! — воскликнул сводник. — Родственница короля, подруга и свояченица королевы.

— И что?

— Как что! Она вам поможет в любых делах! Если не прямо, то косвенно.

В словах дона Бобо Карио был резон — помощь им нужна. Неразумно полагаться только на дипломатические таланты венецианцев. К тому же оставался открытым вопрос легализации, им бы бумажку, желательно с подписью короля. С другой стороны, сближение с родственницей монарха может привести к прямо противоположным последствиям. Взять того же Нуньеса де Бальбоа, первооткрывателя Панамского перешейка. Отправленные королю тонны золота споткнулись об элементарную интригу. Губернатор и генерал-капитан Панамы оказался в кандалах и по приказу монарха обезглавлен. Стремно лезть в испанские интриги, особенно когда цена вопроса ограничивается «всего лишь» собственной жизнью.