В объятиях его снов - Ксюра Невестина Страница 22

А смогла ли я в результате спасти академию, предотвратить нападение? По правде, у меня не было ни одного аргумента за то, что золотая комната любовника на самом деле находилась в стенах академии, а не где-то на берегу ближайшего континента. Или даже где угодно в этом мире. Я просто поверила ректору Лунн и куратору Магнусу Фиару на слово, как последняя наивная дурочка. Киношные слезы брызнули из глаз, потому что на нормальные слезы организму не хватало водного резерва.

«Тшш, не плачь. Все позади, — механический голос оповестил о возвращении мужчины, и я не стала удивляться постоянной смене тональности на каждой фразе. Это был он. Никто другой быть просто не мог. — Сейчас боль пройдет».

Мужчина откинул упавшие на лицо волосы и сбрызнул кожу щек, носа и лба жидкостью, которая мгновенно растеклась по правой половине лица и застыла тонкой корочкой жира. Перевернув меня на спину, он спрыснул левую половину лица, а затем кисти рук с тыльной стороны и ладони, осторожно протерев каждый палец. Я ничем не выдавала пребывание в сознании, но ему и не нужно было знать то, в чем он сам ни на секунду не сомневался.

А я все еще не могла поверить в то, что ринулась в гущу событий, полностью отключив инстинкт самосохранения. Никогда раньше не замечала за собой самоубийственной жертвенности и произошедшее выбивало землю из-под ног. Ее и так не было: только пуховое одеяло под покрывалом из золотистого бархата и объемная, в толщину современных ортопедических матрасов, перина.

Боль отступала. Обожженная кожа успокаивалась, противная жирная пленка впитывалась в поры и охлаждала. По телу пробежался легкий морозец, и болезненный жар понемногу спадал. Дышать становилось легче, руки и ноги снова подчинялись мимолетному, неосознанному желанию, а не боли. Новая волна недоумения воззвала к разуму, затуманив мысли. Мужчина незаметно прилег рядом, обняв за талию со спины.

— Расскажи, как на самом деле начались сны, — объяснения Клео расплывчатые, мутные, будто сочиненные наспех. Мне же хотелось знать правду. Всю правду. — Наши… общие. Почему… ты не обнаружил связь сразу, а только через год? Как так получилось?

«С самого начала? Не заснешь, пока буду рассказывать?»

— Ны-ы, — ответила, не раскрывая рта. Накатило ледяное спокойствие, и я была готова услышать даже грубую историю юношеского спермотоксикоза, если дойдет до крайности. Слишком устала и напугана, чтобы в добавку злиться на того, кто вытащил меня за секунду до билета на тот свет.

«Хорошо. Тогда я попытаюсь оперировать понятиями из твоего мира, чтобы не усложнять рассказ. — Мужчина уткнулся носом мне в шею, придавив волосы, но меня не тронуло. — Несколько лет назад мой старший брат сбежал в день собственной свадьбы. Клятва, закрепленная магией, лишала его свободы личности, и не важно, насколько сильно он любил невесту…»

Мне тут же представился второй блондин, практически копия один-в-один первого, в белом свадебном фраке и почему-то цилиндре. Волосы его прибраны в конский хвост, а ногти аккуратно подпилены. Почему для образа жениха сознание подкинуло картинку с бесполезными деталями, не задумывалась.

«Не дожидаясь, как мать выдворит к алтарю меня, сбежал следом. Брак, семья… это скучно. Мне хотелось путешествовать, познавать секреты высшей магии, развиваться, а не сидеть дома, периодически выходя то на работу, то в магазин за продуктами. Вскоре после побега я оказался в академии, но мать меня достала даже здесь…»

Образ жениха сменился на черный силуэт. Мне привиделась женщина среднего роста с пепельными волосами, собранными на макушке в балетный пучок. На лице в обязательном порядке присутствовал макияж с ярко выделенными глазами с помощью цветных теней и черной-пречерной туши. Получилась эдакая светская львица, только мне не хватило воображения, чтобы пририсовать ей соответствующий наряд.

«Проклятье выживаемости рода поразило меня. Только и успел, что перенаправить его в другой мир… — в последующих объяснениях „как?“ не нуждалась. Магия связала с ним меня в результате случайной лотереи?! — В твоем мире нет магии. Совсем. Проклятие не должно было ухватиться, но… оно оказалось сильнее, чем я предполагал».

Сильнее? Он просто взял и предположил наобум мощь проклятья, которое ассоциировалось у меня не иначе, как родовое «живи вечно и вечно размножайся»? Сознание текло, как патока, и удерживать его в «руках» становилось все сложнее и сложнее. Если в тех же условиях находился он, пытаясь защититься от материнской «заботы», то я могла понять его. Как и понимала его мать, лишившуюся связи сразу с двумя сыновьями, наверняка ее единственными детьми.

Стиснув зубы на подушке и сжав в кулаке бархатное покрывало, промычала что-то нечленораздельное. Рассказ закончился, и больше ничто не отвлекало внимания от мужской ладони на обнаженном бедре и движении его члена во мне. Поясницу заломило от неудобного прогиба спины. От шока и накатившего возбуждения я не могла пошевелиться, кроме как сжимать зубы и кулаки, левым предплечьем сдавливая ноющую грудь.

Несмотря на медлительность его движений, у меня не получалось выделить ни мгновения, чтобы возразить, отпрянуть. Происходящее казалось очередным сном, но на границе сознания я понимала, что не сплю. Что он здесь, рядом, тиская мое бедро, поддает тазом, то входя, то выходя практически полностью. Когда он оступается, выводит член полностью, то его рука исчезает с бедра, помогает себе вставить обратно и с минуту гладит клитор, пока не восстанавливается ритмичность движений.

Из меня рвутся крики, которых стыдилась весь год, и когда он наконец кончает, заливая нутро, переворачивает меня на спину, то из зубов выскальзывает изжеванная ткань подушки, из горла вырывается стон. Еще какое-то время мычу, прикусывая губы и елозя по покрывалу, но в постели остаюсь одна. Форменные брюки спущены до колен, и они скатились на бедра, стоило только поджать пятки к попе.

Наконец он возвращается и придавливает весом перину. Я чувствую его, я горю, как во сне, задавливая в себе зерна рациональных мыслей, что все происходит наяву. Я не хочу… Я бы никогда… Он приподнимает меня, помогая сесть и облокотиться на спинку изголовья кровати, и подносит к губам шарообразные жемчужные капсулы, которые выронила в прошлое посещение золотой спальни. Благодарно принимаю их и запиваю стаканом прохладной воды, а затем падаю головой на соседнюю подушку, но сна ни в одном глазу.

Желто-золотое марево интерьера изредка разбавлялось темным пятном его рубашки, когда он проходил мимо моего взора. Мужчина из сна снял ее, переодеваясь в другую, светлую, а я устало закрыла глаза. Шелест бумажек убаюкивал, но не усыплял. Отяжелевшее тело совершенно не помогало обмануться, наоборот, доказывая реальность произошедшего. Это было невыносимо. И непонятно. И желанно, но неразумно. Как любовники без обязательств.

Чувствуя себя разбитой и самой собой не понятой, пересиливаю леность и сажусь на кровати, скидывая ноги на пол. Из меня вытекала сперма, собираясь небольшой лужицей между бедер. Так стыдно мне не было ни разу в жизни! Натянув трусы и штаны, падаю на пол, зажимаясь в уголок между стеной и подиумом кровати, и, казалось, тихо плачу. Привычки сна и желания психики тела расходились с разумом и сознательными желаниями, что причиняло боль, не сравнимую с болью натертых о каменный пол ступней во время борьбы с открывавшей портал книгой.