Мертвое - Марина Суржевская Страница 22

— Только в тарелку? — заинтересовался Итан.

— Только в тарелку. Все камни в его руках становились тарелками. Совершенно одинаковыми по размеру и форме, с крошечной щербинкой на краю. И что только не делал о-даренный. Менял камни и породу, погружался в воду, висел вверх ногами, надеясь извлечь хоть что-то иное. Бесполезно! Тарелки. Только тарелки.

Наставник подмигнул.

— Вы, наверняка, слышали о мануфактуре Велайс. А возможно, тарелки этого предприимчивого господина даже есть в вашем доме. Господин Велайс открыл Дверь лишь раз и смог очень выгодно распорядиться своим Даром. Правда, не все способности столь приятны.

Наставник помолчал.

— Дары бывают и опасными, и губительными. Ведь порой человек получает не умение, а знания… Я видел девушку, которая узнала, сколько звезд на небе, и не вынесла этого знания, ее разум сломался. А Харди Дэфф получил знание имен живых и мертвых. Всех живых и мертвых на земле. От Ледяного Предела до Пустоши. И каждый день его Дар мучает Харди, давая все новые и новые сведения о родившихся и умерших.

Я вздрогнула, представив себе такую ношу, б-р-р… Надо молиться Привратнику, чтобы уберег от подобных подарков!

Бесцветный северянин небрежно махнул рукой, привлекая к себе внимание.

— Но разве Двериндариум не научился запирать ненужные способности? Разве ваши мастера не делают закрывающие браслеты?

— К сожалению, не все Дары можно запереть браслетом, лорд Аскелан, — с легким недовольством произнес наставник Бладвин. — Не все.

И улыбнулся, словно показывая — уж вам-то точно нечего бояться, с вами подобного не случится.

Но серые и старые глаза на молодом лице остались холодными.

А я неожиданно для себя подняла руку.

— Наставник Бладвин, а что стало с этим господином? Который знает имена живых и мертвых?

— О, вы с ним познакомитесь, госпожа Левингстон. Он служит архивариусом в Черном Архиве Двериндариума. Правда, он несколько… своеобразен. Но это можно понять, не так ли? Но все, что я сейчас рассказал — лишь малая кроха удивительных знаний о Дарах и Двериндариуме. Вам предстоит узнать гораздо больше. Но прежде мы приступим к очень важному этапу, господа. Лишь после него начнется ваше настоящее обучение.

— И что же это? — вскинулся мрачный парень.

— Печать, — с усмешкой протянул наставник. — Печать, после которой никто из вас не сможет рассказать о тайнах Двериндариума.

Не успела я испугаться, как наставник вытащил каменную шкатулку, торжественно откинул крышку и мы, вытянув шеи, увидели внутри осколок камня.

— Итак, кто будет первым? — Люкас Бладвин осмотрел притихших учеников. — Может, вы, лорд Аскелан? Лордам Колючих Земель неведом страх, как утверждают легенды.

В словах молодого старика прозвучала явная насмешка, и бесцветные близнецы вскинулись, переглянулись. Красноты в их пугающих глазах стало больше. Парень поднялся и решительно шагнул к столу преподавателя.

— Легенды не врут, наставник Бладвин, — высокомерно произнес он. — Север закаляет наши характеры и замораживает страхи. Я знаю слова клятвы, можете не утруждать себя повторением. — Он оттянул рукав формы и шелковой рубашки, показав белоснежное запястье, проговорил четко: — Я, лорд Киар Аскелан, прямой потомок Эйва-Завоевателя, подданный Империи и Колючего Архипелага, даю клятву неразглашения и молчания. Все, что имеет отношение к Двериндариуму и тайне Двери, отныне останется со мной, каким бы мукам меня не подвергли.

И решительно положил ладонь на камень. Ученики привстали, пытаясь понять, что происходит. Бесцветный лорд резко сжал зубы, в его глазах мелькнула боль. Но длилось это лишь мгновение.

— Клятва принята. Благо Двери, лорд Аскелан, — протянул наставник.

Бесцветный задумчиво глянул на свое запястье и вернулся на место.

Следующей поднялась его сестра — Рейна.

За ней потянулись остальные ученики, кто-то — бодро улыбаясь, кто-то — хмурясь. А кто-то — дрожа, словно заячий хвост, и это была я. Неизвестные свойства камня меня пугали, а ну как за попытку назваться чужим именем в мой лоб прилетит молния?

Но деваться было некуда, пришла и моя очередь. Ожидая худшего, я повторила слова клятвы, пробубнила имя и положила ладонь на булыжник. Пальцы обожгло болью, и на запястье зазолотился полукруг — знак Двериндариума. Он вспыхнул и погас, но я нутром чувствовала — обет связал меня навсегда.

— Клятва принята, госпожа Левингстон, — сказал наставник, потому что я продолжала стоять на подиуме и таращиться на свою руку.

Чуть ли не вприпрыжку я вернулась на свое место и увидела лист бумаги, лежащий на столе.

«Эта форма скрывает слишком многое, Ардена. А жаль…»

Строчки поплыли перед глазами. Я уставилась на белый лист, словно передо мной лежал ядовитый слизняк. Шею закололо — верный признак чужого пристального взгляда. Медленно повернулась и прищурилась. На меня с улыбкой смотрел светловолосый красавчик. В его левой мочке сверкнул зеленый камушек, вторя цвету глаз. Я вспомнила имя, которое он произнес, давая клятву — Альф Нордвиг, третий сын кого-то там и житель столицы. Ну и судя по наглой улыбке — знакомый истинной Ардены, будь она неладна!

Альф поднял бровь и послал мне воздушный поцелуй. Я в ответ демонстративно разорвала его записку и отвернулась, успев увидеть, как парень нахмурился. Но я на него больше не смотрела, сосредоточив внимание на учениках.

Самыми родовитыми, как я и думала, оказались бесцветные близнецы. По значимости рода к ним приближалась темноволосая красавица Каприс-Ливентия Осхар, тот самый Альф-Стефан Нордвиг и… я.

Остальные ученики были попроще. Уже знакомый мне Итан Клейт — сын состоятельных, но неродовитых промышленников, Сильвия Уит — дочь известного кораблестроителя, остальные — дети богатых торговцев и промышленников.

Из общего ряда выбивались лишь двое.

Первая — худенькая девушка, больше похожая на испуганного воробья, Мелания Верес. Красивое имя — единственное, что досталось девушке от погибших родителей. Она выросла в монастыре Святой Ингрид — древней великомученицы, которой поклоняются за Перевалом. Монастырь и отправил девушку в Двериндариум. На миг я даже испытала что-то вроде уважения к монахам, позаботившимся о сироте.

Вторым был мрачный темноволосый гигант с вороньими глазами. Он оказался безродным жителем Эхверского Ущелья, где в каменных лесах добывали ценную руду. В этих местах проживали шахтеры, туда же ссылали на рудники неугодных и преступников. Темноволосая красавица Ливентия презрительно скривилась, когда парень хрипло пояснил:

— Ринг. Меня зовут Ринг. Только имя, потому что я сын ссыльного. У нас есть только имена.

— Отвратительно, — хмыкнула красавица Ливентия, блестя влажными карими глазами. У нее были изумительно длинные ресницы, в волосах синели лиловые прядки, а шею украшали ряды сапфиров. На нее хотелось любоваться, как на картину, вот только презрение на прекрасном личике портило впечатление.