Дорога светляков - Анастасия Андрианова Страница 22

Последнее слово он презрительно выделил, и Нивье отчего-то стало стыдно. Подарки Тиненя не смущали Смарагделя, как лешачат: наверное, у самого лесового силы было столько же, сколько у водяного, а то и больше. Нивья подняла глаза на лесового, вглядываясь в красивое точёное лицо, и твёрдо ответила:

– Отыщу.

Смарагдель хмыкнул, повернулся к Господину Дорог и развёл руки.

– Слыхал, Дорожник? Согласна девица. Просто так не отдадим, посмотрим, как она, красивая, по лесам моим бегает. Устраивает тебя такой расклад, Дорожник?

Господин Дорог удовлетворённо кивнул.

– Пусть будет так, лесной князь.

Смарагдель взял холодными пальцами руки Нивьи и произнёс, бесстрастно глядя на неё сверху вниз:

– Когда ты вошла под полог моего леса, время замерло, повинуясь моим чарам. Отныне же оно потечёт привычным образом. Твой жених где-то здесь, среди чащ и полян, бродит потерянный, сам себя не помнит, как не помнит вкуса твоих губ. Найди его и выведи из чащи до того, как луна нальётся кровью. Успеешь – он твой до самой смерти. Не успеешь – станет моим.

Нивья сильно сжала когтистые руки лесового, впилась ногтями в зелёную кожу, думая, причиняет ли ему хоть малейшую боль? Сжала руки и заглянула на самое дно пылающих зеленью глаз. Жестокое, нечеловеческое существо, порождение света Серебряной Матери, древнее и могучее, с ленивой холодной кровью – ей ли с ним спорить? Ей ли торговаться? Раскроет губы, скажет хоть слово против – и возьмёт назад своё обещание, прогонит её, а Радора заберёт навечно и сожрёт с потрохами.

– Хорошо, – выдохнула Нивья. – Успею до полной луны – Радор мой. Не успею – заберёшь навеки, лесной князь.

Смарагдель медленно кивнул. Господин Дорог любовался светляками, ползающими по руке, и, казалось, вовсе забыл о разговоре лесового со смертной. Смарагдель отпустил пальцы Нивьи, отступил назад и с размаху ударил ладонью о ладонь.

Сверху хлынул свет, деревья зашумели, загудел ветер, срывая жёлтые головки лютиков и ломая тонкие берёзовые ветки. В чаще больше не царили фиалковые сумерки, а деревья будто расступились, открывая синее небо. Чаща обернулась обычным лесом, таким, каким его знала Нивья – с земляничными полянами, мшистыми опушками и зарослями таволги. Ни Смарагделя, ни Господина Дорог больше не было видно, и запоздало Нивья поняла, что так и не отдала лесовому шкатулку Тиненя.

***

Искать человека в лесу – всё равно что ловить рыбу пустым прутом. Особенно в Великолесье.

Первую минуту Нивья растерянно кружилась на месте. Ей не верилось, сказал ли Смарагдель правду или разыграл её? Теперь, при свете дня казалось невозможным, что ещё недавно на тропе стоял лесной князь вместе с властителем судеб. И что ей теперь делать? Неужели вот так просто срываться с места и кидаться в лес? Как отыскать заворожённого, если он сам не пожелает выйти навстречу?

Она наугад бросилась влево, хрустнули под ногами ломающиеся молодые сморчки, пробралась сквозь кусты жимолости. Со всех сторон слышалось едкое хихиканье лешачат и мелькали тенями зелёные тела.

– Радор! – позвала Нивья. – Радор, милый, где же ты?

Нивья побежала туда, где только что скрылась остролицая лесавка. Что же с Радором? Бродит ли он заколдованным человеком, сидит ли мирно на поляне, дожидаясь участи, или уже превратился в зелёного лешака? Нивья не позволяла себе думать о плохом, как не позволяла и думать, как глупо выглядит со стороны: мечется по лесу, как курица с отрубленной головой.

Пару раз она оступилась и едва не разбила лицо о наклоненные стволы, ноги цеплялись за ветки кустов, попадали в норы, низко опущенные ветви стегали по лбу и щекам. Нивья во все глаза вглядывалась в пестрящие зелёным и серым рощи. Иногда ей казалось, будто она видит человеческую фигуру, бродящую, опустив голову. Нивья кидалась в ту сторону, продолжая звать Радора, но приблизившись, понимала, что перед ней – ободранный ветром ствол, сломанный на высоте человеческого роста.

Полуденное солнце пекло по-весеннему. Пусть в лесу кое-где оставались льдистые корки, сковывающие землю в оврагах и особенно тёмных местах, всё равно становилось ясно, что через день-два от них ничего не останется. Нивья быстро начала выбиваться из сил. Для неё прошло куда больше времени, чем для любого, кто остался в деревне, и мышцы ног начинали ныть. День неумолимо наливался соком, и несмотря на то, что Смарагдель обещал не ворожить, Нивье казалось, что время течёт слишком быстро, выматывая её, подсовывая ложные надежды, когда ей виделся Радор в шевелящихся ветках и взлетающих с земли птицах.

Нивья оббежала не одну версту густого, душисто-мрачного Великолесья, стоптала ноги, изорвала чудесное платье, подарок Тиненя, но так и не могла отыскать Радора. День клонился к вечеру, когда она, обессиленная и отчаявшаяся, упала у ручья.

Нивья опустила руку в ледяную воду, черпнула воды, напилась и умылась. Дятлы дробно стучали клювами по стволам: безмятежный звук весны, так чуждый тому, что бушевало в душе.

– Вывел бы хоть ты, Тинень, ко мне Радора. Поговорил бы с ним ручьями-росами. Лесовой не станет помогать, а тебе какая выгода с того?

Нивья звонко хлопнула ладонью по поверхности ручья, злясь сразу и на себя, и на Радора, и на судьбу, и на всех нечистецей разом.

Сбоку что-то блеснуло. Резко повернув голову, Нивья радостно ахнула: над ручьём кружил светляк, забирая правее, туда, где разросся ивняк и пробивались из топи узкие стрелы ирисовой листвы.

– Радор? – снова позвала она, боясь услышать в ответ смешки нечистецей. – Ты здесь?

Побоявшись увязнуть в топи, Нивья забрала повыше, туда, где густо стояли чахлые, черноствольные ели с редкими лапами. Она прошла ещё немало и едва не растеряла остатки надежды, как вдруг заметила кого-то, сидящего на поваленном стволе. Сердце Нивьи зашлось: не узнать кудрявую голову, широкие плечи и красно-коричневый кафтан Радора было невозможно.

– Радор! – закричала Нивья, бросаясь бегом. – Ты ли? Неужели?

Она набросилась на Радора, сжала в объятиях, но он, вместо того, чтобы обнять Нивью в ответ, покачнулся и едва не сполз наземь, как мешок с пшеном.

– Радор?

Нивья взглянула ему в глаза. Обычно строгие, карие, с тёплыми искорками, сейчас они смотрели равнодушно, словно сквозь неё. В сердце Нивьи зажглась обида.

– Чего ты сидишь и молчишь?! Разве не понимаешь, сколько рощ я обошла, прежде чем найти тебя? Давай, вставай, бежим отсюда скорее! Лесовой отпустит нас, мы заживём как прежде и даже лучше.

Она схватила Радора за руку и дёрнула на себя. Радор поднялся и встал как вкопанный, ничем не показывая, что видит и слышит Нивью.

С отчаянием Нивья поняла, что небо наливается вечерней пыльной синевой, да и холодало уже так, что дыхание вырывалось изо рта облачками. Отгорел погожий день, наступало время нечистецей, считанные часы оставались до праздника, а Нивья даже не знала, в какую сторону и как долго нужно двигаться, чтоб покинуть Смарагделеву чащу.