Дары ненависти - Яна Горшкова Страница 22

Бэйн звякнула ложечкой о блюдце.

Элейн тихонько вздохнула.

Терлак ир-Кэйлен кашлянул и поерзал на стуле.

Грэйн хмыкнула и выжидающе приподняла бровь. Родственники настолько явно демонстрировали желание что-то ей сказать, что, казалось, вот-вот – и пожертвуют достоинством и этикетом. А раз так, она не собирается им помогать. Нет-нет, сами, все сами. И без слов понятно, что прапорщику ир-Марен здесь не рады, да она и не собиралась задерживаться в доме сестры дольше, чем того требуют приличия, однако любопытно было бы послушать, как именно извернется ир-Кейлен, чтоб, не рискнув шкурой и репутацией, указать неудобной свояченице на дверь.

Терлак снова кашлянул, на этот раз уже откровенно делая некие знаки жене. Элейн ир-Марен отвернулась и принялась задумчиво созерцать мокрый снег за окном. Острова преподнесли своим обитателям очередной сюрприз – славное весеннее утро после полудня стало холодным пасмурным днем, ветер пригнал с залива Мэрддин караван низких серых туч, и хлопьями повалил снег. Отличная погодка для теплой семейной встречи, не так ли?

– Э-э… – начала было Бэйни, но запнулась и отчаянно покосилась на мужа.

Грэйн с интересом склонила голову к плечу:

– Да?

Видимо, Кэйлен все-таки пнул Бэйн ногой под столом, потому что она чуть ли не подскочила на стуле и выпалила:

– Ты останешься на ужин, сестра?!

Получилось настолько громко и смешно, что на Терлака опять напал приступ кашля, Элейн вздрогнула, а Бэйни испуганно заткнулась и вытаращила глаза. Грэйн с ухмылкой выдержала паузу, насмешливо прищурившись и глядя в упор на зятя, пока тот не отвел взгляд. Только тогда девушка аккуратно свернула и отложила салфетку, откинулась на спинку стула и промолвила:

– Увы, Бэйн, я не могу пока знать, чего именно потребуют от меня интересы Короны. Возможно, мне предстоит провести в Эйнсли несколько дней в ожидании нового назначения. Или месяцев. Порой офицеры Собственной Е.С.О. Канцелярии бывают весьма неторопливы.

– То есть… – Эбэйн сглотнула и снова покосилась в сторону Терлака. – То есть, сестра, ты планируешь… остановиться здесь?

Ничего подобного Грэйн, конечно же, не планировала – по сравнению с этим домом даже промозглый форт Логан казался ей славным теплым местечком с приветливыми и дружелюбными обитателями, но одно из любимейших развлечений настоящих ролфи – это поиграть с добычей. А они были добычей, эти ир-Кэйлены, дичью беззащитной и беспомощной. Кролики, но никак не волки. Локка не поймет, если ее посвященная откажет себе в этом маленьком удовольствии.

– Полагаю, в Канцелярии возникнут ненужные вопросы, если я, имея столь… м-м-м… – она повела рукой, подбирая эпитет, – достойную родню, стану вдруг снимать меблированные комнаты. Я так давно не видела вас обеих. Мы могли бы гулять с тобой… разговаривать… почти как в старые добрые времена! Разве что, – и обеспокоенно нахмурилась, – разве что я тебя стесню здесь, дорогая сестра?

И улыбнулась, предлагая родственникам сделать следующий ход. Но те не поддержали великодушное предложение поиграть, а предпочли кто сразу сбежать, а кто ринуться в бой.

Терлак загремел стулом, выбираясь из-за стола.

– Извините! – буркнул он и потопал к двери. – Дела!

– Кстати, о делах, – Грэйн с наслаждением выстрелила ему в спину окликом. – Полагаю, нам с тобой есть что обсудить, дорогой зять. Насколько я поняла, дела нашей семьи ведешь ты?

– Эм-м… – прогудел ир-Кэйлен, не оборачиваясь. Плечи его вздрагивали. – Да. Да, веду. Но почему вы интересуетесь, п-посвященная?

– Что за вопросы для делового человека, дорогой ир-Кэйлен? – она сверкнула зубами в улыбке. – И так поспешно! Думаю, есть смысл обсуждать такие вещи наедине, не тревожа домочадцев столь низменными материями, как деньги. Я зайду к тебе в кабинет чуть позже, почтенный Терлак. Буду признательна, если ты уже подготовишь необходимые бумаги за… хм… ну хотя бы последнее пятилетие.

Взгляд дорогого зятя, все-таки брошенный через плечо, яростью так и пылал. Грэйн в ответ показала зубы. Улыбаться ему дальше в ее планы не входило.

И не успела хлопнуть дверь за согнутой спиной почтенного ир-Кэйлена, как зубы показала и младшая сестра. Эбэйн вскочила и оскалилась не хуже настоящей волчицы, глаза ее налились зеленью, а в голосе заклокотало рычание:

– Ты! Как смеешь ты оскорблять моего дорогого мужа!

– Очень дорогого мужа, – тихонечко хмыкнула Грэйн себе под нос, наслаждаясь представлением.

– Ты бросила нас и шлялась невесть где целых три пятилетия! Ты!..

– И каждый год из этих пятнадцати вы получали мое жалованье, – все так же негромко вставила Грэйн.

– И теперь в моем доме ты смеешь оскорблять моего мужа грязными намеками! Да я…

– Сядь и заткнись, Бэйн, – не повышая голоса, но на этот раз по-настоящему зло бросила старшая сестра. – Ты забываешься, моя дорогая. Что стало с тобою? Не помню, чтоб малышка Бэйни была раньше такой глупой визгливой овцой. Ну да ладно. Объясни-ка мне лучше, почему в этом доме, построенном, заметь, на наше общее наследство и на мои деньги тоже, ты и твой муж, которого ты получила только потому, что я обеспечила тебе приданое, позволяете себе унижать нашу мать?

– Грэйн, не надо, – попросила Элейн, слабо всплеснув руками.

– О нет, матушка, надо! – Грэйн прищурилась. – Кровь Локки, пятнадцать лет моей жизни отдано ради того, чтоб теперь любимая младшая дочь обряжала вас в свои обноски, матушка, и держала тут в роли приживалки! Меж тем моя служба вполне могла обеспечить вам достойное содержание, сударыня!

– Грэйн, твой долг как старшей…

– Мой долг как старшей сестры оплачен сполна, – отрубила прапорщик ир-Марен. – Раз волей богов мне пришлось занять место отца, я сделала достаточно, чтоб Бэйн не испытывала нужды ни в чем. В конце концов, я выдала ее замуж. И единственный долг, который за мной остался, это дочерний. Вот как раз им я и займусь теперь, матушка. И для начала как следует прижму эту зарвавшуюся шавку [12], твоего драгоценного супруга, сестренка. Нет уж, не стоит тебе так скалиться на меня, Бэйни. Зубки туповаты.

– Ах! – воскликнула Эбэйн и стремительно выбежала из столовой. Грэйн проводила ее усмешкой и повернулась к матери.

– Ты поразительно похожа на своего отца, – помолчав и несколько нервно разгладив складку на подоле и впрямь изрядно поношенного платья, промолвила вдова Кэдвен, не глядя на старшую дочь. – Особенно теперь, в этом мундире… с саблей… Его волосы, глаза и линия бровей, и эта привычка поджимать губу. Ты куришь?

– Да, – ответила она и впрямь поджала нижнюю губу. – Отцовскую трубку.

– А! – Элейн понимающе усмехнулась. – Так и не простила мне, да? Я виновата перед тобой, дочь. Я так и не смогла полюбить тебя, ведь ты с самого рождения была слишком на него похожа. А его… его я тоже так и не смогла полюбить. Нет, не перебивай. Дай мне сказать. Я всегда знала, что ты выберешь для себя путь, подобный его пути, и однажды явишься, так же как он, в мою жизнь и сломаешь ее. Что бы я ни делала, мне не изменить то, что решили боги. Им угодно было возродить Сэйварда эрн-Кэдвена в тебе, сделать его наследницей… так бойся же кончить, как он!