Медное королевство - Шеннон Чакраборти Страница 22

Дара подавил подступающий приступ тревоги. Он уже объяснил своим подопечным, что брать Гезири в плен им придется без его помощи. Что это редкая для них возможность применить освоенные навыки на практике. Однако выступать против зульфикара – совсем не то же самое, что против обычного солдата.

И все же… Им нужно на чем-то учиться. Рано или поздно, да поможет Создатель, им придется иметь дело и с зульфикарами. Они сойдутся в битве с самыми удалыми воинами Дэвабада, и должны одержать в этой битве решительную победу.

От одной мысли волна раскаленной лавы хлынула к его рукам. Дрожа всем телом, Дара сдержал прилив этой новой, необузданной силы, которую так до сих пор и не подчинил себе полностью. Огонь бурлил у него под кожей, так и норовя вырваться на волю. Когда он поддавался эмоциям, совладать с собой становилось особенно сложно… А от страха, что молодых Дэвов, которых он взял под свое крыло несколько лет назад, изрубят на куски какие-то пескоплавы, легко было им поддаться.

Ты всю жизнь занимался боевой подготовкой воинов. Ты знаешь, что это им необходимо. Дара отбросил сомнения прочь.

Он протяжно ухнул, подражая крику совы. Один джинн бросил взгляд в их сторону, но быстро отвернулся. Рекруты рассредоточились, то и дело оглядываясь на него горящими темными глазами. Дара проследил, как лучники заправили стрелы в луки.

Он цокнул языком, отдавая свой финальный приказ.

Наконечники стрел, облитые дегтем, вспыхнули заколдованным пламенем. У джиннов оставалось меньше секунды на то, чтобы заметить их, пока они не ударили по шалашу. В мгновение ока тот уже был охвачен огнем. Первый Гезири – более крепкий мужчина, уже в возрасте и с посеребренной сединой бородой – потянулся за зульфикарами.

Мардоний уже был тут как тут. Он отбросил мечи ударом ноги и бросился на скаута. Вцепившись друг в друга, они покатились по снегу.

– Абу Саиф!

Молодой скаут бросился к своему напарнику – неосмотрительный поступок, заставивший его повернуться спиной к врагу в тот момент, когда из леса вышли остальные воины Дары. Они набросили ему на голову тяжелую сеть, притянули к себе и опутали ему руки. В два счета ханджар вырвали у него из рук, а на запястья надели железные кандалы, заглушающие магические способности пленного.

Мардоний все еще боролся с Гезири, Абу Саифом. Тот наотмашь ударил его по лицу и ринулся к своему зульфикару. По лезвию меча заполыхало пламя. Гезири развернулся вокруг своей оси и встал лицом к лицу с Мардонием.

Дара не успел опомниться, как схватил лук, висевший у него на плече, и натянул тетиву. «Пусть сражается сам!» – скомандовал в нем Афшин. Он так и слышал голоса отца, дяди, свой собственный голос, твердящий эти слова. В пылу сражения нет времени на сострадание.

Но, видит Создатель, он не вынесет смерти еще одного Дэва у него на глазах. Дара прицелился – указательный палец на подрагивающем оперении, тетива едва заметно щекочет ему щеку.

Мардоний с криком бросился на Гезири, обхватил за колени и повалил в снег. Ему на помощь подоспел второй лучник и с размаху ударил своим луком, как дубинкой, скаута по руке. Гезири выронил зульфикар, и пламя потухло еще до того, как меч коснулся земли. Лучник ударил джинна по лицу, и тот упал наземь.

Все окончилось.

Скаутов связали, пока Дара утаптывал костер. Один из джиннов все еще был без сознания, и Дара быстро прощупал ему пульс.

– Жив, – подтвердил он, про себя испытав облегчение. Он кивнул в сторону небольшого лагеря. – Проверьте их вещи. Сожгите все документы, какие найдете.

Второй джинн, вне себя от негодования, пытался разорвать свои оковы.

– Не знаю, что вы себе позволяете, огнепоклонники, но мы – члены Королевской гвардии. Это государственная измена! Когда до сведения начальника гарнизона доведут, что вы помешали нашей миссии, вас прикажут казнить!

Мардоний пнул большой мешок – что-то звякнуло.

– Полагаю, это – деньги, украденные у нашего народа.

– Подати, – рявкнул Гезири. – Вы здесь, конечно, народ дикий, но должны же хотя бы в общих чертах представлять, как работает государство.

Мардоний нахмурился.

– Наш народ правил империями, когда твой – рылся в поисках объедков на человеческих помойках, пескоплав.

– Довольно. – Дара посмотрел на Мардония. – Оставьте деньги на месте. Оставьте все, кроме оружия, и отступайте. Уведите их шагов на двадцать отсюда, не меньше.

Упирающегося Гезири, который все еще надеялся высвободиться, поставили на ноги. Дара начал разматывать свой платок, не желая опалить его во время перехода. На миг платок зацепился за кольцо, снять которое у него до сих пор не хватало смелости.

– Вас всех за это повесят! – твердил джинн. – Вы, грязные кровосмесители, огнепоклонники, вы…

Глаза Мардония вспыхнули, но Дара остановил его, выставив вперед руку. Он слишком хорошо понимал, как быстро накаляются нервы, когда Дэвы и Гезири сталкиваются лбами. Он схватил Гезири за горло.

– До нашего лагеря – дорога долгая, – сказал он прямо. – Если ты не готов вести себя порядочно, я лишу тебя способности говорить вообще.

Взгляд джинна скользнул по лицу Дары, теперь уже не прикрытому платком, и остановился на его левой щеке. Этого оказалось достаточно, чтобы джинн побелел как полотно.

– Нет, – прошептал он. – Ты умер. Ты умер!

– Я умер, – согласился Дара хладнокровно. – Но это в прошлом, – добавил он, не скрыв горькой досады в голосе. Разозлившись, он оттолкнул Гезири, возвращая его своим рекрутам.

– Сейчас на ваш лагерь нападет птица Рух. Советую отойти подальше.

Джинн охнул и посмотрел в небо.

– Кто нападет?

Дара повернулся к ним спиной. Он дождался, пока не стихнут звуки их шагов. Это было нужно не только для их безопасности.

Дара не хотел, чтобы кто-то видел его во время перехода. Он снял кафтан, отложил его в сторону. Жар исходил от его татуированных рук полупрозрачными волнами, и снег таял в воздухе вокруг него прежде, чем снежинки успевали коснуться его кожи. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и приготовился. Он ненавидел то, что случалось дальше.

Из-под кожи вырвался огонь, раскаленный свет разлился по конечностям, заменяя собой его обычный бронзовый тон. Дара затрясся всем телом, пока сведенные судорогой ноги не подкосило и он не упал на колени. Потребовалось два года, чтобы научиться совершать переходы от своего естественного облика, типичного мужчины из племени Дэвов, разве что с глазами цвета изумрудов, к облику истинного дэва, как его упрямо называла Манижа. К облику, которым обладали их народы до вмешательства Сулеймана. К облику, которым до сих пор обладали ифриты.

Зрение обострилось, рот наполнился вкусом крови, когда зубы вытянулись и превратились в клыки. Он всегда забывал подготовиться к этому моменту.