Последние герои - Личия Троиси Страница 22

— Проходи!

Считалось, что в День чуда возможно все. В этот день может вырасти даже новая часть тела вместо утраченной.

Они медленно двигались вперед в тесноте, их толкали со всех сторон. Кто-то пел молитвы, кто-то жаловался, кто-то просто разговаривал с соседом. Адхара почувствовала, что ее уши глохнут от шума, а ум мутится. От терпкого запаха множества тел, плотно прижатых друг к другу в тесных улочках города, у нее щипало в горле. Но даже этому запаху не удавалось полностью заглушить аромат моря, он побеждал все остальные, окутывал Адхару, опьянял ее. Она вспомнила рассказ Ширы об этом городе и о Ночи цветов.

Она огляделась вокруг, пытаясь понять город, где переживали свою трагедию сестры-близнецы. «Такого места не может быть во Всплывшем Мире», — подумала она, и почувствовала, как далеко ее дом. Здесь все было по-другому. Улица была вымощена черными камнями разного размера — кусками какой-то твердой скальной породы, и на них были видны глубокие борозды — следы, оставленные колесами повозок. Но больше всего Адхару удивили дома. Все они были из дерева, обработанного умелыми резчиками под различного вида камень. Большинство домов были узкими и высокими, со множеством острых шпилей. Они выглядели печально и сурово, словно всем своим видом говорили, что здесь живут изгнанники. Улицы, на которых они стояли, были кривыми и узкими, словно для контраста с массивными зданиями. В окраске преобладали коричневые тона. Фасады некоторых домов были украшены инкрустацией, выполненной из разных видов дерева. Странный город Орва показался Адхаре каким-то ненастоящим, девушка не удивилась бы, если бы на углах улиц стояли не люди, а деревянные статуи. Здесь не было места для жизни.

Они продолжали идти вперед вместе с толпой, пока не оказались на большой круглой площади. Вокруг нее жались один к другому низкие дома. Дальше проходили две широкие аллеи, а за ними поднималось более крупное здание. Его основание было почти круглым, над основанием шел ряд арок, а над арками — купола разной величины. И все это завершалось более крупным центральным куполом, над которым поднимался золотой шпиль в форме молнии. Вокруг здания поднималось шесть очень высоких стройных башен. В трех местах их опоясывали выступы, похожие на балконы, стены были выкрашены в густой красный цвет, словно их смочили своей кровью тысячи жертв.

Адхару вид этой гигантской постройки впечатлял и подавлял одновременно. В красном здании было торжественное величие, но было также что-то мрачное, вызывавшее у нее тревогу. Она чувствовала через стены вибрацию знакомой ей силы, хотя не могла определить, какой именно. И она боялась этой силы. Что это? Может быть, тень ее судьбы, а может быть, дело в извращенных узах, которые связывали ее с Шевраром и с его парой — богиней Фенорой, которой поклоняются в этом храме?

Чем ближе девушка подходила к храму, тем сильней он подавлял ее своей величиной и массивностью. Она заметила, что все стены были сверху донизу покрыты украшениями — судя по цвету и блеску, сделанными из черного кристалла. Потом она ясно расслышала слова на языке эльфов.

— Это самый знаменитый гимн в честь Феноры, — шепотом объяснила Шира. — Богиня сама продиктовала его своей первой жрице, которую звали Тхиув, в тот день, когда боги покинули Эрак Маар. Это последние слова, с которыми боги обратились к эльфам.

— И что сказано в гимне?

— Это прощальная песня. Там говорится о любви к благословенной земле, которую испортили своей злобой ее обитатели. Это хвала уничтоженной красоте и покою, который разрушила жажда власти. И этот гимн — наша надежда на будущее. Это Фенора даровала эльфам способность производить потомство. Богиня сделала это потому, что не утратила веру в эльфов. Фенора была убеждена, что они способны исправиться и искупить свои грехи.

Вдруг Шира остановилась. Адхара взглянула на нее и поняла: что-то потрясло эльфийку до глубины души.

— Что такое? — тихо спросила она.

Но Шира не ответила. Было похоже, что ее изумление сменилось бешеным гневом. Адхара проследила за ее взглядом и увидела, что он направлен на балкон одной из башен. Там кто-то стоял. Отсюда, снизу, девушка не могла хорошо рассмотреть эту фигуру, но, кажется, это был эльф-мужчина, уже не молодой. На нем был широкий и длинный плащ.

— На этом балконе когда-то стояла Лхира, — сказала мятежница. — В праздник Пешариай она выходила к народу вместе с другими жрицами и выполняла обряды. — Шира немного помолчала и нахмурилась. — А теперь вот кто занял ее место — ядовитая змея Ларшар, слуга Крисса.

Шира уже рассказывала о Ларшаре, когда планировала свою операцию. Движение сопротивления среди эльфов было не таким слабым, как сначала показалось Адхаре. В Орве у повстанцев было больше убежищ, чем где-либо еще. После того как Крисс отправился на войну, в городе возникли многочисленные очаги сопротивления. Восставших поддерживали и жители города. Никто из них не выступал открыто против своего нового короля. Но примерно треть горожан была не слишком рада войне за возвращение Эрак Маара, а потому ничего не делала, чтобы помешать повстанцам. Кроме того, Крисс пришел к власти благодаря притягательности своей личности, умению вызывать восторг у народа своими речами. Но теперь, когда он был далеко, а люди почувствовали на себе трудности, вызванные войной, число недовольных стало быстро расти. Тогда Крисс и назначил своим наместником в Орве Ларшара, одного из самых влиятельных жрецов Шеврара.

— Я его хорошо знаю, — вспоминала Шира. — Он преподавал мне учение Шеврара, когда я была ребенком, а он еще не поднялся так высоко по служебной лестнице. Злоба — его природное свойство. Тогда он любил применять к ученикам телесные наказания. Он бил нас часто и с большим удовольствием.

С того дня как Ларшар пришел к власти, ситуация в Орве обострилась. При нем казни стали обычным делом, в городе был введен комендантский час, пришли в действие законы военного времени. Население Орвы оказалось под строжайшим контролем. Наместник поощрял доносчиков, и достаточно было анонимного обвинения, чтобы горожанин кончил жизнь на виселице. Подозрительность медленно разрушала общественные связи и проникала даже внутрь семей. Это был настоящий ад. Но жестокостью Ларшар добился лишь того, что обстановка в городе накалилась до предела, и это помогло мятежникам окрепнуть.

— В каком-то смысле мы должны быть ему благодарны: народ никогда не любил нас так, как сейчас, — заметила Шира, по-прежнему не отводя глаз от Ларшара.

Адхара тоже следила за ним взглядом, он стоял неподвижно, словно статуя. Отличный хранитель для города мертвых!

Наконец они оказались внутри храма Феноры. Свет просачивался внутрь через алебастровые плиты, которыми были украшены окна с круглым сводчатым верхом. Эти окна были прорезаны рядами по вертикали в многочисленных куполах. При этом освещении все в храме казалось золотым. Золотыми были и лица людей, медленно продвигающихся к алтарю. Всюду в убранстве присутствовали надписи и украшения геометрических форм из черного кристалла. Взгляд терялся среди ребристых куполов, которые входили один в другой. Все их ребра были окрашены в огненно-красный цвет.