Стальной подснежник - Дана Арнаутова Страница 21

Нет, на пороге стояла незнакомая девчонка. Лет двенадцати-тринадцати, тоненькая, в красно-коричневом полосатом платье, явно перешитом со взрослого плеча и стянутом на талии простым кожаным пояском. Кто-то, наверное, мог бы умилиться круглому веснушчатому личику и двум коротким темно-рыжим косичкам, но Ло увидела другое: холодный взгляд, плотно сжатые губы и бледность. Девчонка смотрела со злостью, которую даже не думала скрывать. На миг Ло будто увидела себя ее глазами: отвратительную чужачку, занявшую комнату матери. Будущую мачеху, словно только что из сказки…

— Добрый день, — сказала она девочке, стараясь говорить приветливо. — Ты пришла познакомиться со мной? Я очень рада.

Радости Ло не испытывала ровным счетом никакой, а знакомиться с будущей падчерицей предпочла бы в присутствии ее отца. Представление друг другу, реверансы, улыбки, пусть и деланые, — таков этикет, чтобы сгладить неловкость первой встречи.

— Меня зовут Лавиния, — продолжила она, гадая, не немая ли девчонка. — Леди Лавиния Ревенгар. Наверное, твой отец рассказал тебе обо мне? А как твое имя?

Девчонка все так же смотрела на нее в упор, кажется, даже не мигая. Потом медленно обвела взглядом комнату и бросила:

— Это комната мамы.

— Я знаю, — вздохнула Ло. — Поверь, мне жаль, что пришлось пока ее занять. Уверена, мы что-нибудь придумаем, и скоро я ее оставлю. Не беспокойся, я не буду здесь ничего трогать…

— Это. Комната. Мамы! — отчеканила девчонка, и в лягушачье-зеленых глазах мелькнула совсем не детская ненависть.

Повернувшись, она бросилась бежать по коридору, топая башмаками так, словно вколачивала их в пол. Мелькнуло полосатое платье и скрылось за поворотом. Ло вздохнула, отходя от окна и снова присаживаясь на кровать. Великолепно! Вот она и познакомилась с падчерицей. А судя по характеру девчонки, скоро Ло будет вполне понимать своих сказочных товарок, норовящих избавиться от прелестных сироток то отравленным яблоком, то прогулкой в лес в один конец. Чутье подсказывало, что ей только что объявили войну.

Ло потерла виски, уговаривая себя, что это просто усталость. Надо бы все-таки выпить травяного отвара… Но тошнота не отпускала, становясь все сильнее от запаха плесени и сырости. Чужая спальня давила со всех сторон, потолок казался слишком низким, вещи неизвестной мертвой женщины вызывали гадливость, которую покойница не заслужила, но легче от этого не становилось. Ло мысленно поклялась себе, что это будет ее первая и последняя ночь здесь. Даже если спать придется на конюшне. Ну, и где Баргот носит дражайшего супруга?

* * *

Не пойти на ужин было очень заманчивой мыслью, но Эйнар от нее отказался. Рано или поздно все равно придется узнавать будущую супругу поближе. Не говоря уж о том, что ждет их после свадьбы. По правде говоря, даже думать о брачной ночи не хотелось. Первое время после гибели Мари любая женщина вызывала у него острое отвращение. Вид их, запах, искреннее или фальшивое сочувствие в глупых глазах — Эйнар даже не разбирался, каким оно было. Одну дуру, решившую утешить несчастного вдовца и забравшуюся в его постель среди ночи, он молча выкинул за шкирку в коридор прямо в рубашке, которую та не успела снять. Дура рыдала, а Эйнар велел Молли рассчитать ее и отправить с первым же обозом в любую сторону перевала. Остальные всё поняли правильно и в кровать к нему больше не лезли.

Иногда звериная тоска по Мари невольно перетекала в такое же звериное, безрассудное плотское желание снова обнять жену, вдохнуть ее теплый, чуть сладковатый, родной запах, прижать к себе… Но ни одна женщина рядом не была ею, и обмануть себя у Эйнара не получилось бы ни трезвым, ни пьяным, ни смертельно усталым. Что ж… Если мужчина — действительно мужчина, а не гулящий пес, то решает у него та голова, что на плечах. А для бунтующего тела есть ледяная вода, тренировки с новобранцами, бег в полной выкладке и работа до одури. Каждый день, с утра до вечера.

Теперь это должно было так или иначе измениться, но почему именно с ней? Высокой тощей белобрысой магичкой, не похожей на Мари ни единой чертой! А может, и хорошо, что не похожей. Уж если изменять памяти жены, то не обманывая себя сходством.

Эйнар зло усмехнулся, вытираясь полотенцем и надевая чистые штаны с рубахой. Честный предатель? Вот уж дурость.

Обед для леди-невесты и ее сопровождающего накрыли не в общем зале казармы, где столовались солдаты, а в комнате, где останавливались приезжавшие за таможенным сбором чиновники. Большой, но давно обветшавший зал разделялся пополам перегородкой, за которой стояли три обычные солдатские кровати, но с приличным бельем и двумя одеялами вместо одного. В передней половине гостей кормили, здесь имелся стол, за которым с удобством могло разместиться человек двенадцать. И вот тут Эйнар задумался…

Сама леди-магичка, ее стряпчий, Эйнар, Тильда…

— Вели Молли накрывать на шестерых, — приказал он парню, притащившему таз и ведро горячей воды. — И скажи сержанту Мерри и мэтру Вайсу, что я их жду к ужину. Понял?

— Так точно, господин капитан! — отрапортовал парнишка и умчался, а Эйнар почувствовал себя немного лучше.

Он ведь вправе пригласить к столу кого угодно? Например, своего сержанта… А невеста сможет поговорить с Лестером, как магичка с магом. Хоть Лестер и недоучка, но все-таки…

Хорошим план казался ровно до того момента, как Эйнар увидел на пороге обеденного зала тонкую высокую фигуру в темно-синем платье, расшитом золотом. Не целиком, только по рукавам, вороту и низу подола, да пояс был золотым. Но одно это платье явно стоило дороже, чем весь одежный сундук семьи Рольфсонов. Бывшей семьи Рольфсонов.

— Папа, я не хочу с ней ужинать, — сказала Тильда, прижимаясь к нему плечом, хотя робости за его дочерью отродясь не водилось. — Она злая.

— Тиль, давай поговорим потом, — негромко ответил Эйнар, кляня себя последними словами: что бы ему раньше побеседовать с дочерью? — Ты ее совсем не знаешь.

Тильда замолчала и быстро шмыгнула на стул возле Эйнара, вцепившись в ложку и опустив глаза.

— Леди Ревенгар?

Ну почему у него язык узлом завязывается при виде этой женщины? Ну и что, что она леди? Можно подумать, у них все иначе устроено, не как у простых.

— Комендант Рольфсон…

Да она издевается, похоже. Видит в нем неотесанного северного дурня, не способного двух слов сложить! Злость странным образом успокоила и придала Эйнару соображения.

— Прошу к столу, — сдержанно сказал он, и стряпчий, до этого следовавший за магичкой, подал ей руку, подводя к стулу.

Не рядом с Эйнаром, а напротив. Ну да, она ведь еще не жена.

Леди опустилась на стул, расправив платье таким изящным незаметным жестом, что это стало понятно лишь по легкому шороху. Посмотрела на Эйнара с вежливой улыбкой. На узких светлых губах без малейшего следа краски учтивая улыбка смотрелась так же фальшиво и неуместно, как сама леди здесь, в зале с закопченными стенами и щелястым скрипучим полом. Будто дорогая кукла, как-то оказавшаяся на трактирной полке или в бедняцкой лавке.