Багряная империя. Книга 3. Пепел кровавой войны - Алекс Маршалл Страница 21

— Домой, — прохрипела та женщина, что подозвала И’Хому, а теперь стояла у края моста; ее волосы и одежда играли белыми вспышками.

Может быть, это... она? Но если так, то почему, во имя святой веры, она говорит на высоком непорочновском, а не на багряноимперском?

— Да, ты вернулась домой... но кто ты такая? Что тебе нужно от нашего королевства?

— Я Черная Папесса, — ответила И’Хома и сделала еще шаг вперед. До этого она старательно смотрела на узкую дорожку под ногами, но теперь доверилась Всематери и сосредоточила все внимание на древней женщине. — Мне самой Падшей Матерью предназначено возродить Сад Звезды. Совершить паломничество сюда и занять трон, воцарившись на котором я прикажу ангельскому воину наказать отступников и призвать домой праведных.

— Ты призвала нас! — выкрикнуло иссушенное белое существо с красно-золотым воротником на шее, потрясая тощей рукой с толстыми кольцами на пальцах, а затем спрыгнуло с трона и встало за спиной у женщины в белом одеянии. — Ты совершила жертвоприношение! Ты вернула нас назад!

— Да, это сделала я, — проговорила И’Хома, с трудом сдерживая инстинктивное желание поклониться. Если кто-то и должен бить поклоны, то как раз эти ангельские слуги Падшей Матери, в благодарность за то, что она вернула их на Звезду. — И я же привела сюда преданных детей Вороненой Цепи, чтобы они получили обещанную награду.

Наступила тишина, небесные духи обменялись удивленными взглядами и жестами, а затем древняя женщина задала скрежещущим голосом настолько неожиданный вопрос, что И’Хома чуть не упала с моста.

— Что такое Вороненая Цепь?

— Это церковь, — не веря собственным ушам, произнесла И’Хома. — Ее церковь!

— Ч-ч-чья-я-я? — прошипело другое существо, из тех, что стояли вокруг Врат.

Оно было в тонкой серой мантии и потому напоминало непорочновского язычника.

— А кто создал вас самих? — резким тоном спросила И’Хома, решив разом покончить со всеми возможными испытаниями или загадками. Она вскинула голову еще выше и двинулась по мосту к беловолосой женщине и ее собрату в воротнике из драгоценных камней. — Кто вы такие — синклит архангелов, посланный, чтобы помочь мне править, или демоны, вознамерившиеся помешать? Если вы дети Всематери, то должны приветствовать меня с надлежащим почтением. А если вы слуги Обманщика, то готовьтесь к божественной каре.

Толстяк снова расхохотался, еще громче, и даже древняя женщина печально усмехнулась... Но тот, кто стоял у нее за спиной, не смеялся. Он прошел мимо женщины в белом одеянии к узкому мосту и преградил дорогу И’Хоме. Его древний костюм из черных бусин мерцал, как Врата под ногами. Он поднес к лицу унизанную кольцами левую руку, прошептал что-то, щелкнув драгоценностями, и вытянул правую, свободную от украшений, в сторону И’Хомы.

Она отшатнулась, так что нога соскользнула с липкого покрытия. И’Хома потеряла равновесие, но в тот миг, когда страх перед падением во Врата уже сокрушил ее волю, существо ухватило Черную Папессу за запястье. И откровение ворвалось в ее мозг.

Ассамблея вексов древнего Джекс-Тота. Жрецы стоят на вершине пирамиды из белого камня под открытым небом, по которому звезды плывут в водовороте, пока жрецы вершат свой ритуал. Один за другим они приносят себя в жертву Изначальной Тьме... чтобы воскреснуть. Бренные становятся вечными, смертные становятся богами. Возвышение тринадцати, что спасут Звезду от нее самой.

Предательство.

Жертвоприношение, такое могущественное, что волны от него прокатываются по всей Звезде, желтое солнце чернеет, ревущие ветры проносятся над Джекс-Тотом... а затем — пустота. Нет, не совсем пустота... Затонувшее королевство опускается в глубины моря Призраков, но каким-то образом проваливается еще глубже. В Изначальную Тьму.

Годы, проведенные без света.

Голод. Отчаяние. Затем соглашение.

И наконец, возвращение.

— Да, Джирелла, ты вернулась домой... так же, как и мы.

Ненавистное имя, полученное при рождении, вышвырнуло И’Хому обратно в действительность — с тех пор как она заняла Ониксовую Кафедру, единственным, кто осмеливался так ее называть, был дядя... пока она не приказала распять его.

Голос, произнесший сейчас это имя, был теплым, как глинтвейн, и приторным, как снежный мед. Он звучал совсем иначе, чем крики и скрежет, которым Ассамблея вексов встретила ее. Избавившись от кровавых пятен в глазах, И’Хома увидела того же жреца с кольцами, который обратился к ней немного раньше. Он держал ее за руки, не позволяя упасть с моста, над самым центром пентаграммы, над тотанскими Вратами. Что-то изменилось в его древних чертах, и, как только она поняла, что именно, ей отчаянно захотелось вырваться... но тогда она упала бы как раз туда, откуда он сам появился.

— Не отчаивайся, милое дитя. Каким-то причудливым образом твои предки сумели правильно передать всю суть нашей веры, так что мы не сердимся.

— Она... она ждет... за Изначальной Тьмой...

Каждый вздох обжигал легкие И’Хомы, ошеломляющие видения продолжали вспыхивать в ее голове, как толчки землетрясения.

— И мы должны призвать ее домой, точно так же как ты призвала нас, — сказал спаситель И’Хомы. — Но сначала нужно объявить о грядущем жертвоприношении, подготовиться к кровопролитию. Твой флот как нельзя лучше подходит для этой священной службы — ты должна приплыть обратно на Звезду и предупредить своих сородичей о нашем приходе. Ты должна посеять страх и ненависть, отчего плоть смертных станет еще слаще. Ты должна принести им последнюю истину, к чему сама всегда стремилась, а затем мы выполним нашу работу.

— Нет! — только и смогла выдавить И’Хома; ее сердце билось так часто, что могло разорваться. Это какой-то кошмар — или трюк Обманщика, лишившего ее награды. — Нет! Нет! Нет!

Существо нахмурилось, сморщив кожистую оболочку, которую носило уже пять столетий... пять столетий по счету Звезды, но гораздо, гораздо больше по времени Изначальной Тьмы, где оно ожидало возвращения домой.

— Ты вызвала нас, и теперь мы должны исполнить твое желание — очистить этот мир от скверны и принести Звезду в жертву.

— Нет... не нужно... — И’Хома наконец-то сумела выплюнуть слова. — Не нужно никого предупреждать, не нужно давать грешникам время для подготовки. Нападайте неожиданно, возьмите ту армию, что я привела с собой...

— Этот мир умер в тот миг, когда ты призвала нас. — Существо улыбнулось ей, и черные глаза сверкнули, как насекомые, что ползали по всему его худосочному телу, создавая видимость одежды. — Чем упорней будут сопротивляться твои сородичи, тем приятней они будут на вкус, и чем больше они узнают, тем упорней будут сражаться. Нам не нужен твой ничтожный флот, твои слабые солдаты — мы породили своих воинов и свои корабли. Ты должна отправиться назад и свидетельствовать о нашем появлении, этого достаточно.

— Позвольте мне остаться! — взмолилась И’Хома, чувствуя, как разбивается ее сердце. — Отошлите остальных, но позвольте остаться мне! Я Пастырша Заблудших, я Мать Полночи, и это мой дом! Я принесла жертву, чтобы призвать вас! Я пожертвовала всем, и за это мне обещали трон! Мне обещали вечность! Обещали!