Спектр - Сергей Лукьяненко Страница 21

Визиту младшего брата Мартин обрадовался, да и дядя, пусть вего любимчиках числился Мартин, сразу расцвёл, начал хорохориться и устроилявившемся племяннику допрос с пристрастием – почему редко звонит и ещё режезаходит, какого дьявола его понесло в журналистику и не помирился ли Женька сОльгой.

На все вопросы младший брат дал толковые ответы, разве чтоОльгу вспоминал долго и о примирении говорил неубедительно, а попросту говоря –врал, как адвокат. Но дядя нынче был миролюбив и ложь предпочёл не заметить.

Мартин сделал свежих пельменей, а из холодильника досталвторую ноль семь, потому что был не только культурным и малопьющим, но ещё иумным русским человеком. Вот с пельменями уже было плоховато, оставалась однаскудная порция, которую и варить-то смешно. Но и дядя, и Женька уже наелись ипельменей больше не требовали, вполне удовлетворившись «Русским стандартом»,малосольными огурчиками и тонко нарезанным копчёным мясом. Сам Мартин отразговора почти отстранился, но с удовольствием слушал Женькин трёп и дядиныреплики, поражающие ехидством и тем чувством юмора, которое возникает унеглупых старых людей после выхода на пенсию.

Когда время приблизилось к полуночи, дядя утомился и сталсобираться. От предложения переночевать у Мартина он решительно отказался, отпровожатых – тоже, вызывать такси не стал принципиально, сказав, что пройдётпятьдесят метров до перекрёстка и поймает попутную машину там, изрядносэкономив. Мартин попробовал было спорить, но потом сообразил, что уперекрёстка должен ещё дежурить милицейский наряд, который, заметивподвыпившего пенсионера, конечно же, усадит его в такси и строго накажетводителю доставить старика до подъезда. Поэтому Мартин успокоился и,распрощавшись с дядей, достал из холодильника маленькую, ноль пять, бутылочку водки– ведь был он не просто культурным и умным русским человеком, но ещё иотличался ленцой, заставляющей делать запасы продуктов первой необходимости. Нобрат показал ему коробку хороших сигар и резонно заметил, что к ним требуетсяиной аккомпанемент.

Так что через десять минут, покидав в посудомойку грязныетарелки, братья уселись в гостиной с тяжёлыми широкими стаканами«Гленморанджа», пятнадцать лет выдержанного в бочках из-под мадеры, и раскурилисигары под музыку любимого обоими «Пикника».

«Пикник» пел о том, что из кого-то, сразу видно, выйдеттолк, поскольку он большой знаток веселящего газа. Мартин не разделял стольпростых диагностических методов, но ногой в мягком тапке в такт музыкепокачивал, а на словах «это счастье одному из ста» даже начал тихонькоподпевать.

– Март, чем ты сейчас занимаешься? – спросил брат, водясигарой, будто пытаясь оставить в воздухе дымные письмена.

– Всякой фигнёй, – признался Мартин. Брат, единственный изсемьи, знал о роде его занятий, но в детали они вдавались редко – разве чтозабавные и никому не опасные истории порой обсуждали.

– Ты ведёшь какое-то серьёзное дело? – не унимался брат.

– Заканчиваю, – сказал Мартин. – Почти закончил. Ничегосерьёзного. Девчонка убежала из дома и нелепо погибла на чужой планете.

– А что осталось незаконченным? – продолжал Женька.

Подумав, Мартин решил, что особого вреда от сказанного небудет.

– Девочка кое-что успела мне сообщить. Говорить уже немогла… жестовым туристическим. Скорее всего это пустышка, но я решил проверитьдо конца. Не хочется идти к её родителям, пока не будет полной ясности.

– Меня расспрашивали о тебе, – сказал брат. – Один человек…вроде бы случайная беседа… но так получилось, что я про него кое-что знаю. Онработает в органах.

– Мент? – без особого удивления спросил Мартин. За ЭрнестоПолушкиным вполне могли поглядывать правоохранительные структуры.

– Госбезопасность.

– Да что им от меня надо? – возмутился Мартин. – Оброк яплачу, шпионажем не занимаюсь, если что-то интересное встречаю – докладываю!

Оброком Мартин называл придуманные истории, которыепредположительно могли понравиться ключникам. Власть имущие негласнорекомендовали всем, у кого хорошо получалось их придумывать, сочинятьтри-четыре истории в год для нужд государства. За истории даже платилинебольшие деньги, и Мартин не отлынивал, не жульничал, а четыре раз в годчестно садился за стол и пытался придумать что-нибудь достойное. Судя по тому,что истории принимали с благодарностью и живейшим интересом, но при этом нетребовали лишнего, какие-то из них и впрямь шли в дело, а какие-то ключникамиотвергались. В общем – как и в обычной жизни. Доклады Мартин писал тоженерегулярно, но если реальное положение дел на какой-то планете резкорасходилось с данными справочников и газет – посылал информацию об этом вУниверситет галактических исследований, структуру формально общественную, а насамом деле – правительственную.

– Вот уж не знаю, – отпивая виски, сказал Женька. – Но мнепоказалось, что их интересуют именно нынешние твои дела. Не вляпайся вполитику, Бога ради!

Мартин едва не сказал что-нибудь ехидное и наставительное,вроде «не учи батьку детей делать», но вовремя сообразил, что младший братецкак раз в этом вопросе далеко его обскакал и вполне мог бы прочесть парочкулекций. По большому счёту Женька был разгильдяй и шалопай, но зато в отношенияхсо слабым полом – собран, серьёзен и беспощадно удачлив. Поэтому Мартинотрезал:

– Не собираюсь я ни во что вляпываться, братец. А вот тебепора бы перестать быть вечным студентом и вляпаться в какую-нибудь работу.

Получив такой предательский удар, Женька надулся и большемораль не читал. Потребовалась вторая порция вискаря, чтобы мир между братьямибыл восстановлен и беседа пошла своим чередом.