Трепет - Сергей Малицкий Страница 21

– Врать не буду, а многие туда подались, – клевал носом в дубовый стол захмелевший мытарь в том самом валском селе. – Не скажу, что у этого самого Тимора такие уж широкие долины, но каждому находится и кусок земли, и дело по вкусу. Поверь мне, парень. Несмотря на то что и Аббуту стараниями принца Бэдгалдингира поднимается на левом берегу Азу, его жители еще будут кусать локти, что упустили такого наместника, как Адамас.

– А что с королевой Армиллой? – пододвигал стражнику кубок вина Игнис.

– А что с ней? – хлопал глазами мытарь, обнаруживал перед собой очередной кубок и, прежде чем припасть к нему мокрыми губами, недоуменно бормотал: – Что с ней сделается? Она ж королева! Да, конечно, вдова, да и годков много, чуть ли не пятьдесят, но, по слухам, красоту пока не растеряла. Ты это… – Стражник припадал к кубку, отхлебывал от него столько, что, казалось, вино сейчас брызнет у него из ушей, и натужно шептал: – О ней разговоров лучше не разговаривай. Приключилось там что-то. Нехорошее. Умерла она. Сама или не сама – не знаю. Не моих ушей дело. И не твоих. Но никто об этом не говорит. А у всех тиморцев черные шарфы на горле. И у тех, кто в Тимор движется. Только не для тепла те шарфы, висельные они… Так воины говорят. Чужие воины. Ардуусские. Их полно теперь по границам и Обстинара, и Тимора. Их и инквизиции. В Обстинаре кровь, в Тиморе пока нет, а в Обстинаре кровь. И воины по границам. Чужаки. Одно не пойму, то ли они ждут кого-то оттуда, то ли пускать туда никого не велено. И ужас. Стылый ужас. Огонь. Такой, что легче обделаться, чем устоять. Тройной ужас…

Речь стражника становилась совсем уж неразборчивой, но Игнис его уже не слушал. Поднялся и вышел вон. Ирис, которая сидела в дальнем углу трактира, догнала его через полминуты.

– Что там? – спросил Игнис, разглядев в полумраке тревогу на лице подруги.

– Плохо, – коротко бросила она. – За тобой следили сразу трое. По виду – атеры. По их повадкам – что-то странное. Тени неприметные. Один выскользнул из трактира за пять секунд до того, как ты на ноги поднялся. Двое выйдут, думаю, только после того, как мы уйдем со двора.

– Об этой опасности ты говорила? – спросил Игнис.

– Нет, – качнула головой Ирис. – Это пока только неприятность. Та беда все ярче и пронзительней, но, когда она случится, не знаю. Но точно знаю, что она часть той общей беды, которая как гроза за вершинами гор. Туч еще не видно, но на пиках отблески молний, и гром доносится.

– Ну, если это еще не та беда, так и сберегаться будем как прежде, – улыбнулся Игнис. – Вошли в село со стороны Обстинара? Уйдем в сторону Валы. Где приметили, там и развернемся. Заодно и посмотрим, кто пойдет за нами. Снег начинается опять. Нам на пользу. Но теплый ночлег пока отодвигается. К моему великому сожалению.

Ирис улыбнулась, обняла мужа, ткнулась губами ему в щеку и прошептала быстро:

– Первый за углом конюшни. Но без самострела или лука. Соглядатай.

– Вижу, – ответил Игнис. – И все-таки, пока я не буду уверен в нашей безопасности, кольчужницу снять не позволю.

– Я тебе тоже, – толкнула в плечо мужа Ирис.

Они покинули село уже в темноте и ушли в ту сторону, откуда на самом деле и прибыли. Уловка была привычной. Через три лиги, жмурясь от налетающей круговерти, Игнис подал лошадь к залепленному снегом ивняку. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут в сторону Шуманзы промчались несколько всадников.

– Не трое, – прошептала, наклонившись к Игнису, Ирис. – Никак не меньше десятка.

– Значит, убивать, – задумался Игнис. – И вряд ли это посланцы Эрсет.

– Ардуусцы, – кивнула Ирис.

– Чтобы не впускать никого в Обстинар или никого не выпускать оттуда? – задумался Игнис. – Доходили слухи, что король великого Ардууса сошел с ума, но если безумие охватывает его подданных… Поспешим…

– Стой, – прошелестела, схватила его за руку Ирис. – Стой.

Сквозь свист ветра вновь послышался стук копыт. Ирис задрожала. Лошади и под Игнисом, и под всадницей задрожали тоже. Даже сам Игнис почувствовал дрожь в руках. Их было трое. Игнис не мог разглядеть ничего, но был уверен, что по дороге двигались три черные конные тени. Они остановились точно напротив укрытия. Замерли. И, наверное, повернулись в сторону затаившихся, потому что внезапно Игнис разглядел вспыхнувшие тусклым пламенем шесть глазниц.

– Энки всеблагой, – выдохнул сквозь сведенные судорогой ужаса губы Игнис и, не понимая, что он делает, потянулся к торчащей за плечом деревяшке. Пальцы нащупали рукоять, сдвинули холстину, коснулись тонкой, как будто молодой коры и стиснули ее изо всех сил. И ветер стих, огни глазниц погасли, а стук копыт страшной троицы продолжился, удаляясь прочь.

– Что ты сделал? – выдохнула Ирис.

– Я рассказывал тебе, – прошептал Игнис. – Помнишь? Это Бетула. Мой меч и твои луки со стрелами – ее дар. Они нам помогли выбраться из Светлой Пустоши. К ней ты меня не ревнуешь?

– Разве можно ревновать к богам? – прижалась к мужу Ирис.

Они пересекли границу Обстинара уже в полночь. Миновали заснеженное поле, выбрались на тракт через пару лиг после мытарских и дозорных постов, ушли в предгорья и уже ближе к полудню въехали в большое валское село. Не менее сотни домов, желтеющих свежими срубами, тремя улицами сходились к сельской площади, на которой под мытарской башней толпился народ.

– Зеленые балахоны, – процедил сквозь зубы Игнис. – Инквизиция.

– Может быть, не стоит вмешиваться? – напряглась Ирис.

– Это причина твоего беспокойства? – обернулся к жене Игнис.

– Нет, – замотала головой Ирис.

– Тогда забирай правее, та улочка выше прочих, – показал Игнис на южный край площади. – Разберемся. Я вижу, тут десяток стражников да пять балахонников. Не стоит беспокоиться. К тому же в Обстинаре и Тиморе инквизиция запрещена, так что мы в любом случае на стороне местной власти. Да и тошно что-то внутри от всего этого.

– Тошно? – не поняла Ирис.

– Тошно будет, если проедем мимо.

…Селян на площади оказалось не меньше тысячи человек, большинство из них составляли женщины и дети. Десяток стражников с обнаженными мечами мотались вокруг толпы, еще двое секли на наскоро сооруженном помосте прихваченных к лавкам шестерых мужчин. Секли в кровь. Рядом стояли шестеро храмовников. Пятеро в зеленых балахонах. Один в сером. Над их головами в петле болталась истерзанная в кровь старуха. Еще две петли пока были свободны. Но под ними босыми ногами в снегу стояла молодая женщина и девочка лет двенадцати. Одежда на них была разодрана, но, судя по облику повешенной, им еще предстояло пройти и через пытки. Над толпой стоял стон. Игнис приподнялся в стременах и разглядел между лавками окровавленные тела. Еще трое или четверо мужчин были убиты или избиты до бесчувствия. Стражники, окружающие толпу, заметили незнакомца и подали в его сторону лошадей. Кое-кто стал оборачиваться и в толпе. Даже девочка вдруг ухватила молодую женщину за руку и, переступая по снегу босыми ногами, ткнула пальцем в его сторону.