Дети лампы. Книга 3. Джинн и Королева-кобра - Филип Керр Страница 21

— Интересно, так ли это, — сказала Филиппа.

— Каждое слово, клянусь!

— Я не об этом, — отмахнулась Филиппа. — Я насчет того, что тебя здесь никто не будет искать.

— Тебя вообще-то полиция ищет, — сказал Джон. — Для допроса.

— Пускай ищут, — сказал Дыббакс. — Я не готов с ними разговаривать. Думаете, они мне поверят? Я же ограбил военный музей! Они меня наверняка арестуют.

— А где ты был, когда умер Макс? — спросила Филиппа.

— Спал.

— Наверху?

— Нет. За органом есть тайная комната, оттуда и орган можно включать, чтобы он играл сам по себе, и входную дверь открывать закрывать с помощью пульта дистанционного управления. Там и кровать есть. Я всегда там сплю, когда у бабушки гощу. Я эту тайную комнату с самого детства обожаю.

— Ты долго проспал? — спросила Филиппа.

Дыббакс пожал плечами:

— Десять часов. Или двенадцать. Я с этим смерчем совсем замаялся, приехал — и рухнул.

— А вой ветра в органе тебя не тревожил? — спросил Джон.

— Нет. В тайной комнате — как в бункере. Изнутри вообще ничего не слышно.

— Вот как! — произнесла Филиппа и, встав с дивана, подошла к мертвой горилле и начала осматривать ее конечности.

— Ты думаешь… — растерянно сказал Дыббакс и последовал за ней к телу Макса.

— Я, конечно, никогда раньше не видела мертвую гориллу, — сказала Филиппа. — И немного трудно распознать цвет кожи под всем этим серебристо-черным мехом, но…

Девочка разогнула толстые пальцы на огромной кожистой руке и чуть не охнула: на ладони Макса явственно виднелись два черных прокола.

— Бакс, — сказала она. — Это похоже на укус ядовитой змеи?

— Да, — прошептал Дыббакс. — Укус.

— В таком случае, — начала Филиппа, — тот кто убил Бленнерхасситов и мистера Страсберга здесь уже побывал. Он искал тебя. И убил вместо тебя Макса. — Филиппа сняла очки и посмотрела на Дыббакса в упор. — Везучий же ты, Бакс. Очень везучий.

— Бедный старина Макс. — Дыббакс вздохнул. Он вновь не смог сдержаться, и по его щеке покатилась еще одна слеза. Мальчик смахнул ее резким движением, будто рассердившись на себя самого. — Макс всегда был настоящим, надежным парнем. Я всегда мог на него положиться.

Туг близнецы испуганно подскочили, потому что с книжного шкафа на широкую грудь мертвого Макса спрыгнул большой черный кот.

— Не волнуйтесь, это Хендрикс. — Дыббакс взял кота на руки и уткнулся носом в его шерсть, как показалось Филиппе — ища утешения. — Он принадлежал Бленнерхасситам.

— Ты взял их кота? — изумился Джон.

— Спас, в сущности. Я же не мог бросить беднягу, сами понимаете. Полиция наверняка сдала бы его в местный приют для брошенных животных. А там… ну, в общем, жизнь в таких заведениях — не сахар.

— Да, конечно, — сказала Филиппа. А потом повторила: — Конечно! — уже совсем иным тоном, поскольку ей пришла в голову новая мысль — Хеидрикс должен точно знать, что случилось! Он же все видел! И здесь, и в Палм-Спрингс! Надо только его спросить!

— Ты хочешь сказать, что мы должны наделить его даром речи? Как бабушка сделала с Максом?

— Да, Бакс, но от нас с Джоном проку нет, — сказала Филиппа. — Для нас еще слишком холодно. Но ты и сам наверняка справишься. Нет? Почему?

Дыббакс покачал головой.

— С тех пор как я прибыл на остров, я вообще никакой джинн-силы не чувствую, — признался он. — Я и не пробовал почти. Мой смерч все соки из меня выжал, я еле приземлился. Здесь, на Восточном побережье, намного холоднее, чем на Западном. Я об этом совсем забыл. — Дыббакс нежно погладил кота. — Но даже будь у меня джинн-сила, я не уверен, что смог бы заставить кота говорить. У меня мало опыта. Чтобы дать животному речь, нужен взрослый, матерый джинн, такой, как бабка Фелиция.

— Понятно, — сказала Филиппа. — Тогда можно попробовать вселиться в этого кота! Это-то мы все умеем. Первое, чему тебя учат, когда выясняется, что ты джинн, — это умение принять облик какого-нибудь животного. Стань я ненадолго этим котом, я, наверно, смогла бы прочитать его мысли. Проникнуть в его память. От него мы точно узнаем, что и как произошло.

— Почему я сам до этого не додумался? — оздаченно произнес Дыббакс.

— Потому что ты не такой умный, как моя сестра, — сказал Джон.

— А сауна в этом доме есть? — продолжала Филиппа. — Или какой-нибудь другой способ согреться, чтобы восстановить джинн-силу?

— Сауна? В этой старой дыре? — Дыббакс горько рассмеялся. — Нет даже душа. Есть множество ванн, но нет горячей воды. Макс так и не овладел навыками слесаря-водопроводчика. У горилл на такие дела не хватает терпения. А Фелиция не очень-то любит мыло и воду. Она содержит себя в чистоте с помощью джинн-силы. Говорит, что это омолаживает кожу. Она совершает что-то вроде самооблучения: исторгает большое количество тепла, и это тепло уничтожает всю грязь и бактерии на ее коже. Опять же — на такое способен только взрослый джинн. Я однажды наблюдал, как она это делает. На мгновение все тело как бы загорается. Стоящее зрелище.

— У меня есть идея, — сказал Джон, зевнув, поскольку час был уже очень поздний. — Утром первым делом мы построим в саду потогонный домик, как у индейцев. Это такая штука, благодаря которой коренные американцы всегда были чистыми. Там и согреемся. Не сауна, конечно, но джинн-силу восстановить поможет.

— Почему я сам до этого не додумался? — озадаченно произнес Дыббакс.

— Потому что ты не такой умный, как мой брат, — сказала Филиппа.

Утром они развели огонь в огромном камине, а потом положили среди горячих углей несколько больших камней. Пока камни грелись, бедного Макса похоронили в саду.

Похороны были скромные, без гроба и всяких религиозных церемоний. Джон с Дыббаксом вырыли неглубокую могилу, Филиппа нарвала цветов. Дыббакс дрожащим голосом сказал над свежезасыпанной могилой несколько слов.

— Гориллы умеют хитрить, они так себя ведут и на природе, в стае, но они никогда не лгут, — сказал он. — Даже те гориллы, которые умеют говорить. Они просто не знают, что такое ложь. И поэтому они лучше многих знакомых мне людей. Не говоря уж о джинн. Если горилла тебя полюбила, то навсегда и безоговорочно. Вот и получается, что они очень верные. Моя бабушка, наверно, сказала бы сейчас, что Макс был ее лучшим другом… за всю жизнь. Я могу сказать почти то же самое. Макс позволял мне оставаться здесь, не задавал никаких вопросов и лезть с советами тоже не порывался. И это типично для старых, опытных горилл. Потому из них получаются такие хорошие дворецкие. В отличие от людей, которые от природы болтливы, гориллы — существа сдержанные и умеют уважать чужие тайны.

Филиппа вдруг поняла, что, произнося эти слова, Дыббакс смотрит на нее в упор. Неужели он догадался, как сильно ей хочется узнать тайну его сестры, Фаустины?