Лунный нетопырь - Ольга Ларионова Страница 21

Ну а что касалось Незакатного, греющего душу или что там еще, так с этим и вовсе тупик (в таких случаях ее звездный эрл, осердясь, частенько употреблял неведомое ей словечко «абзац», имея в виду, вероятно, маленького зловредного тролля, обитающего только на Земле). Здешнее солнышко, словно обиженное тем, что его непочтительно наименовали Сороком, постоянно пряталось за ползучими облаками, которых так и тянуло с объеденного ветрами хребта в тепленькую ложбину, как муравьев на мед.

Так что ничего из Паянниного совета не получалось.

И ощущение полного одиночества не приходило; хотя сопровождавшие ее дружинники остались возле кораблика наверху, на широком карнизе, опоясывавшем каменное «корыто», ей все-таки казалось, что здесь, в теплой парной глубине затуманенной долины присутствует кто-то незримый. Может, это были духи существ, подобных ёт-Хриёр-ёту, властвовавших над потаенными силами, которых, увы, оказалось недостаточно, чтобы спасти этот обреченный мир.

Она запрокинула голову, вглядываясь в беспокойно вихрящийся туман. Он медленно расступался, но не редел, так что она вдруг увидела себя как бы внутри громадного сферического сосуда, по стенкам которого причудливо змеились контуры мгновенно возникающих и так же неуловимо исчезающих набросков; это напомнило ей детскую привычку отыскивать в стремительно летящих по небу облаках то очертания отцовского замка, то силуэты крылатых коней, то неуловимый очерк никогда не виденного женского лица — наверное, материнского…

Впрочем, зубчатые стены и облачные ладьи чудились ей и сейчас. Она встрепенулась: ведь если постараться, то можно углядеть в этой капельной метели все, что угодно… даже искомый амулет. Но, словно напуганное этой ее мыслью, мельтешение невесомых капелек разом замерло, и теперь окружающая ее туманная сфера, только что таившая в себе мириады зыбких образов, превратилась в полый студенистый шар, на внутренней поверхности которого не проглядывало ни единого узора. Словно властелин хоровода туманов дал ей понять: то, к чему ты стремишься, в этой бесчисленной череде образов просто отсутствует.

Она сцепила на груди руки, сосредотачиваясь. Нет, это не наваждение. Это прямые ответы на ее вопросы. И если она права в своей догадке, то достаточно подумать: «Повелитель здешних туманов, покажи мне место, где спрятаны талисманы древних волхвов…»

Ее мысль не успела обрести форму четких, хотя и не произнесенных вслух слов, как искрящийся туман пришел прямо-таки в неистовство Капли, брызжущие осколками крошечных радуг, метались с неуловимой для глаза быстротой, складываясь в столь причудливые формы, что мона Сэниа не успевала их распознать — они молниеносно уносились ввысь, таяли, исчезали…

И вот уже тумана не было, только беспросветно хмурое небо нависало над горными складками, словно высматривая крошечную по сравнению с ним самим долину и злокозненно примериваясь, как бы это поточнее выплеснуть в нее весь груз неживой свахейской воды, накопленный в пухлых дымчатых тучах.

Ну, вот и все. Померещилось. Не было никаких ответов, потому что отвечать на ее вопросы тут некому — разве что допустить, что здешние белые тараканы способны и мысли читать, и туманом управлять…

Ты глупый, нетерпеливый, непоследовательный ребенок.

Вот именно. Стоит еще добавить: не способный командовать звездной дружиной.

Командовать-то нетрудно… Только вот — как? Почему-то среди тех, о ком ты вспоминаешь, так много отошедших в вечность…

Кровь бросилась ей в голову таким неистовым толчком, что казалось — сейчас она брызнет из глаз. Ну, при чем здесь это? И почему — сейчас?..

А память уже перечисляла: первым был Асмур, ее супруг, так и не ставший мужем. Потом — юный паж Гаррэль. И синеглазый Скюз, несравненный стрелок. И огненнокудрая Таира, прозванная Светлячком. И необузданный в своих невыполнимых желаниях князь Оцмар. И злополучная Касаулта, давшая жизнь Фирюзе. И, скорее всего, самозванный рыцарь по-Харрада, заброшенный ею в необозримую топь, освещенную злой зеленой звездой…

И даже лживый многоликий Кадьян. Единственный, кого она сейчас вспомнила с удовлетворением.

Но это воспоминание о справедливом возмездии подействовало на принцессу отрезвляюще, точно ушат весенней морской воды. Еще бы к этому списку и тихрианского джаяхуудлу причислить, павшего от когтей и клюва бесстрашной Гуен в Ущелье Медового Тумана. И вообще, дело движется к старости, царственная мона — ты уже начала разговаривать сама с собой…

А вот к себе самой неплохо бы прислушиваться почаще.

В самую точку. И первое — покончить с этим бездельем. Сколько времени потеряно по милости чьих-то добрых советов!

— Флейж, Сорк!

Славные дружинники, которым было велено сидеть в кораблике, не высовывая носа, дабы не нарушить плавного течения мыслей высокородной моны, предстали перед нею, торопливо рассовывая что-то по карманам. Ну, понятно, эти от скуки не изнывали — не иначе как осваивали еще одну какую-нибудь типично земную забаву, вроде покера на восьми костях с виртуальным сносом, память о космодромном времяпрепровождении их командора.

— В долине имеются еще не вскрытые курганы?

Флейж скептически глянул на разворошенные холмики, лежавшие на дне того естественного зеленого корыта, которое он же сам и обозвал Урочищем Белых Тараканов:

— Имеется парочка, — ответил он с не вполне допустимой развязностью, привитой им всем излишним демократизмом командора. — Только все без толку…

Он зябко повел плечами, что свидетельствовало о том, что это гробокопательство ему не очень-то по душе.

— В чем дело? — жестко спросила принцесса.

— Так большого фонтана еще не было, вот-вот рванет.

— Доблестные мои воины боятся промокнуть? Ну, так и быть, возьмите один кораблик, чтобы заслониться от брызг.

— Кипяточек ведь, как-никак, — смущенно пробормотал Флейж.

Кипяточек, как же! Она прекрасно понимала, что все дело в новеньком камзоле, темно-зеленом, как… Как у покойного Оцмара.

— Выполнять! — крикнула она, и дружинников как ветром сдуло. Распустились, красавцы. Ну, эти при деле, а она-то сама? После всех этих туманных видений рыться в земле ее не тянуло — почему-то сложилось убеждение в том, что эта долина не принесет им больше никаких открытий. Отправиться на новое место? Но куда? Это требовало обдуманного, расчетливого решения, а ей сейчас хотелось побаловать себя исполнением какого-нибудь собственного каприза. Как в юности: захочу — и да будет так!

Но память непрошенно высветила другую юность. Рыжекудрая избалованная девочка, беспечный Светлячок. Тоже ведь жила по закону каприза. Ну и до чего дожила?

Довольно! Только и недоставало, чтобы собственная память вмешивалась со своими никчемными предостережениями. Ненаследной принцессе не пристало оглядываться на судьбы простых смертных. Достаточно того, что такова ее королевская воля.