Тариф на предательство - Виктория Серебрянская Страница 21

У меня даже кулаки сжались от злости. Ну что это такое? Что им всем от меня надо? Алекс покачал головой:

- Не злись. Я не рылся в твоей сумке. И дубликат сделан не сегодня. И не вчера. А пятнадцать лет назад. Когда ты только переехала в этот дом. Правда, понадобился только сейчас.

Я замерла, хватая ртом воздух. Как, пятнадцать лет назад? Зачем? Мысли в голове словно взбесились. Я не знала, что и думать. И сумела только выдавить из себя:

- Почему?

- Потому что пятнадцать лет назад я дал слово твоему умирающему отцу, что ты будешь жить, несмотря ни на что.

Бывают в жизни такие моменты, когда какое-то слово или действие ввергают тебя в полнейший ступор. Ты теряешься под напором обстоятельств. Чувствуешь себя абсолютно беспомощным. Забываешь кто ты, где ты, и зачем ты.

Весь мир для меня в один момент сузился до размера зеленых глаз Алекса. Мой отец? Он дал слово моему отцу? Но где он мог его встретить? Как узнал, что он мой отец? От растерянности мелко дрожали руки. Как же так? Почему Алекс знал моего отца, а я была лишена такой радости? Как много «как» и «почему»!

Я вдруг почувствовала себя маленькой и никому ненужной. Мамы давно нет. Отчима нет. Тети не стало. Отец отказался от меня. Что же во мне не так? Почему меня все бросают?

Я не понимала почему вдруг перед глазами все расплылось до тех пор, пока вдруг не почувствовала, что меня обнимают за плечи:

- Не реви. Ань, что с тобой?

Ответить оказалось неимоверно сложно. Губы дрожали. А из горла рвалось рыдание. Но я все же кое-как сумела из себя выдавить:

- Ну почему?.. Почему он не хотел меня знать? Почему бросил?

Слезы душили, не давая нормально дышать. Заливали глаза, превращая давно знакомую комнату и Алекса заодно в сюрреалистическое размытое пятно. Алекс обнял чуть крепче и слегка встряхнул:

- Ань, ты меня пугаешь. Ты о ком?

- О… О па… пе..

- О папе? Ань, ты что? Ты же с ним жила вплоть до его смерти и твоего переезда сюда, к тете!

Смысл сказанного дошел до меня не сразу. Я еще пару раз истерически всхлипнула. И замерла. В смысле?!

- Алекс, - начала я осторожно, - ты что-то путаешь. Я жила с отчимом. И как-то осенней ночью, когда мы возвращались домой, на нас напали какие-то бандиты. Отчима убили. А я с травмой головы долго валялась по больницам.

- Травма головы была. Ты потеряла сознание и неплохо приложилась головой об асфальт. Не думал, что это вызовет такие проблемы с памятью. Впрочем, это, наверное, и к лучшему. Хотя, я все равно не понимаю, с чего ты решила, что жила с отчимом.

Я поежилась под пронзительным зеленым взглядом. И осторожно пояснила:

- Отчим женился на маме, когда я была совсем маленькой. Я это помню. Это и тетя подтверждала.

- Еще бы ей не подтверждать. – Алекс презрительно фыркнул. – Твоя тетка состояла в городском ковене ведьм. И была там далеко не последним человеком. А ее младшая сестра спуталась с чистильщиком. И родила от него ребенка. Естественно, что она предпочла об этом «не знать». Хотя место на кладбище для зятя приготовила заранее, и рядом с собой и сестрой.

В ступор в последнее время я впадала достаточно часто. Это уже стало почти привычным делом. Но тут… У меня перехватило дыхание. Да так сильно, что я непроизвольно выпучила глаза и схватилась рукой за горло. То ли пытаясь пропихнуть проклятый воздух вовнутрь. То ли в попытке самоудавиться. Чистильщик? Мой отец – чистильщик?! Нет не так. Дядя Толя – это мой отец? И мой отец чистильщик?

Новость в голове решительно не желала укладываться. Я только привыкла к тому, что где-то рядом со мной существуют загадочные чистильщики.  К тому, что мой род оказывается древний и ведьмовской. И теоретически готова была принять за истину то, что фэнтезийные вампиры и оборотни существуют на самом деле. Как мне на блюдечке с голубой каемочкой преподносят новый факт.

Еще раз спросить у Алекса, не издевается ли он часом надо мной, я не рискнула. Даже если это и развод, все равно не признается. А больше спросить мне не у кого. С тоской подумалось, что я была бы теперь совсем не против еще раз увидеть тетку во сне. Пусть даже и такую страшную, как в прошлый раз. Лишь бы хоть что-то рассказала.

Непроизвольно, в раздумьях, я вытянула из-за ворота медальон и принялась его поглаживать, наслаждаясь разливающимся по пальцам теплом. И не сразу заметила каким жадным взглядом следит за моей рукой Алекс. В реальность меня вернул его хрипловато-чарующий голос:

- Аня, а что это у тебя? Покажи, пожалуйста.

Сопротивляться просительным ноткам в его голосе не было никаких сил. Поэтому я, не задумываясь, перекинула цепочку через голову и на открытой ладони протянула ему медальон. Того, что случилось следом, никто из нас не ожидал.

Едва только пальцы Алекса приблизились к лежащему на моей открытой ладони медальону, как над ним сверкнула достаточно крупная, пронзительно-белая молния. И врезалась в руку Алекса. Мужчина с глухим, сдавленным воплем отшатнулся. Его правая рука повисла плетью. А медальон вдруг ожил. И, извиваясь, словно змея, неспешно пополз вверх по моей руке. Теперь завопила я. И не только завопила. Я вскочила с дивана и как сумасшедшая затрясла рукой. Словно силясь стряхнуть с нее какое-то особенно мерзкое насекомое. Напрасно. Под нашими потрясенными взглядами медальон важно прополз по руке до самого ворота и юркнул в вырез кофточки. А через пару мгновений я ощутила, как меня что-то осторожно обнимает за шею.

Несколько секунд мы оба потрясенно молчали. Пока меня не начало просто трясти. Дрожащими пальцами я попыталась нащупать на цепочке замочек. Или место разрыва, которое я связала нитками. Бесполезно. Цепочка была на ощупь монолитной. Словно никогда и не рвалась. Никогда не расстегивалась. И никогда не покидала мою шею. Но ведь я точно помню, что там был замочек! А еще я нашла цепочку порванной! И я только что сама снимала ее через голову! Борясь с подступающей истерикой, я обеими руками вцепилась в проклятую цепь и что есть мочи дернула. Алекс не успел меня остановить. Но даже этот отчаянный жест не помог мне избавиться от ненавистного украшения. Цепочка больно врезалась мне в тело. Но уцелела. А во мне словно плотина рухнула.

Я заорала, срывая голос. Кажется, топала ногами. Слезы хлынули в три ручья. Я что-то выкрикивала, раз за разом дергая ненавистное крашение и царапая саму себя. Все напряжение и страх последних дней наконец нашли себе выход, вылившись в совершенно безобразную истерику.

Первое, что я осознала, когда истерика миновала, это то, что я сижу у кого-то на руках. Потом в ноздри забрался тонкий горьковатый аромат дорогого парфюма. И я поняла, что на руках меня держит Алекс. Мгновенно накрыло неловкостью. Устроила я сегодня ему! Сначала чуть не убила кочергой. Потом мой медальон его атаковал. А на закуску я закатила ему сцену по всем правилам бульварных романов. Под щекой глухо и сильно ударило чужое сердце. Стыдно признаваться даже самой себе, но как же уютно у него в объятиях! Мужские пальцы невесомо скользнули по моим волосам. Осторожно заправили за ухо непослушную прядку. И мне вдруг остро захотелось потереться носом о его грудь. Как кошка. Совершенно дурацкое, иррациональное желание. Но я поняла, что еще немного, и я не сдержусь. А потом не буду знать, куда девать глаза. Вздох сожаления сам собой слетел с моих губ. И я принялась неловко, елозя, сползать с чужих, но таких удобных колен. Век бы сидела!