Истории Предгорья - Алиса Чернышова Страница 21

- Теперь ты решил перейти на комплименты и рассказать, какая я уникальная? Ах да, это же так правильно - сочетать перец и мёд, чтобы приручить кого-то.

Его глаза хищно полыхнули - за миг до того, как небеса за окном расчертила молния, озаряя на миг комнату своим призрачным, неверным светом.

В груди Малаки ворочалось что-то хищное и очень тёмное. Она знала, что злит его, что надо действовать иначе или вообще молчать. Надо бояться. Известная истина, когда ты - маленький зверь во власти жестокой хищной твари, нужно притворяться лояльным, согласным, испуганным, соглашаться, не злить, не отсвечивать. Выживать.

Но решение, принятое давече, подарило ей чувство освобождения, темнота - пародию на уют, а буря за окном - иллюзию свободы. Она не хотела действовать так, как надо.

- Да, - он отложил книгу и улыбнулся в темноте. - Таков был план. Всем нравится отличаться, быть выше и лучше других.

- Я - обычная, - сказала Малаки равнодушно. - Череп, скелет, мясо, потроха, щепотка магии и звериный облик - вот то, из чего сделана я. То, из чего была сделана моя мать, которую ты убил. Оставь при себе рассуждения о неземном: я не умею летать, хожу по земле. Моя уникальность лишь в том, что я - твоя пара. И нет, мне это не нравится. Отличаться от других - на самом деле отличаться - всегда больно и страшно, разве нет? Все эти, якобы "не такие", готовы поедом сожрать, если ты действительно не такой.

Он провёл пальцами по её обнажённому плечу, вычерчивая узоры. Запах истинного проникал в нос, тревожа, а за окном выла буря.

- Ну да, - усмехнулся он. -  В этом и суть. Но они на это покупаются, правда? На сказки о собственной необычности, на подмену понятий, на иллюзию собственной важности. Я столько раз наблюдал за этим, и всё надеялся, что вот сейчас, сейчас... Мне часто дарили кукол, у нас так принято. Я знаю, о чём говорю. И все они ломались, стоило только поманить пальцем. Мерзко.

-  Что ты с ними делал потом?

- Отдавал братьям, - сказал Лиибу равнодушно. - Старшему, обычно. Никогда не любил кукольные домики и фарфоровые лица, а свободы они не заслужили, если сломались так легко.

Его пальцы пробежали по границе покрывала.

- Ты - другое дело, - заметил он. - Мне нравится, как ты держишься. Мне нравится твоя смелость и ум. Я мог бы полюбить тебя.

Малаки стало смешно.

- Да насилуй уже, - усмехнулась она. - Хватит трепаться, мы оба понимаем, к чему дело идёт, оба знаем, что я толком не смогу сопротивляться. На твоей стороне сила, и мои собственные инстинкты, и даже проклятая истинность. К чему болтать?  Просто не надо... называть эту грязь любовью, ладно?

В комнате замолчали все, кроме дождя. Лиибу медленно отодвинулся и откинулся на подушку. 

- Да, - сказал демон после молчания. - Ты хороша. И права. Касаемо же твоей семьи... Я мог бы сказать, что действовал по приказу, но не стану; не вижу смысла перекладывать ответственность на кого-то. Это был мой выбор - согласиться.

Малаки смотрела в потолок. Дождь колотился в окно, будто пытался сломать этот вязкий, хрупкий мир, в котором они застыли, как мошкара в смоле. Время будто замедлилось, растянулось в карманную бесконечность. Ветер выл раненным зверем. 

- Я мог бы сломать тебя... по-настоящему, - сказал Лиибу буднично. - Способы есть. Знаешь, мы, демоны, подпитываемся чужими жизненными силами, той энергией, которую в некоторых культурах принято называть душой. Многие думают, что это выглядит просто и топорно: пришёл, съел, вкусно... ну, или, в крайнем случае - пришёл, увидел, убил. Но всё не так, душа - это не бутерброд, её в один присест не скушаешь. Нет, это деликатес, который нужно готовить, причём в соответствии с личными пристрастиями. Разбить раковину, сломать скорлупу, вытащить наружу то чёрное, что прячется в глубине, поставить нос к носу с собственным несовершенством, опустить в пучину порока, запятнать, исказить. Многие наши считают, что самое вкусное - это агония распадающейся личности. Погрузить существо во тьму и наблюдать, как оно растворяется. 

Малаки казалось, что тьма вокруг ожила, сгустилась, сдавила грудь. Запах пары, вой ветра, грохот дождя, их общее сердцебиение - все это смешалось, слилось, и она таяла в этом, разбиваясь на осколки. 

- Например, - продолжил он. - Дядюшка Лаари любит брать раз в год мальчиков помладше и играть с ними, доводя до полного безумия. Мы все знаем, что он ищет в своих куклах. Вернее, кого. Но не находит, разумеется - они надоедают ему почти мгновенно, потому что слишком легко ломаются. Мы не любим, когда легко - что за вкус у такого блюда?.. Или один из моих старших братьев, Миишу. Он любит брать девушек из других миров. Насилует, потом разыгрывает перед ними представление, будто они - его истинные пары. Это не так, конечно. Ни один демон в здравом уме не перепутает ту самую душу и обед.  

Малаки не отреагировала. Она не знала, страшно ли ей, мерзко ли или...

- У нас понятие "душа" имеет два значения, - продолжил он. - Рядовое топливо для магии - и единственное существо, с которым у нас на двоих душа одна. Та, которой мы можем насытиться. Та, что отражает желания и чаянья демона. Та, что заполняет пустоту. Я мог бы сломать тебя - я с детства видел, как это делается. Но я не посмею. 

Загрохотал гром.