Кружева бессмертия - Юрий Пашковский Страница 21

«Ты о том, что будешь просить мою Силу? Из того, что прозревал, не было явлено ничего. А я обычно не ошибаюсь. Время твоей просьбы… оно еще далеко. Сейчас словно из потока Судьбы выдернут фрагмент, словно случайность превратилась в закономерность, словно… Нет, не могу подобрать слов. Слова не передадут моих ощущений. Знаешь, это действительно очень интересное место. Не помню, чтобы когда-либо был так благожелательно настроен к тебе. Здесь что-то влияет на меня. И мне это не нравится…»

— Гм, не нравится быть благожелательным?

«Моя сущность — разрушать! Я не создаю! И мне не нравится, что моя сущность искажается! Я мило беседую с тобой — это абсолютно ненормально!»

— Жаль. Я бы многое отдал за то, чтобы все наши беседы были похожи на эту.

«Знаешь что…» — голос резко замолчал. Уолт нахмурился. Выглядело это так, будто его собеседнику неожиданно заткнули рот. Вот только не было у него рта.

— Эй! — на всякий случай позвал Уолт. — Ты еще здесь?!

Молчание в ответ. Ну что же, то ли восстановился барьер на пути Тени в его сознание, то ли еще что вернуло Отражение обратно в глубины души. А может, он затаился и пытается понять, что происходит. Кстати, этим и Уолту пора заняться. Фиолетовая дрянь вокруг не торопилась исчезать. Не собиралась она и превращаться во что-нибудь конкретное, например, в Тварь, готовую сожрать Магистра. Так хоть бы что-то стало определеннее.

Уолт попробовал шагнуть вперед. Получилось. Никуда не провалился, фиолетовость под ногой не пружинит, твердая, точно каменный пол. Взмахнул руками, проверяя, не запечатан ли в своеобразной темнице. Нет, все свободно, по крайней мере на расстоянии вытянутой руки. Так, а если попробовать устроить иллюминацию?

В стороны и ввысь разлетелись световые шарики, разгораясь все ярче по мере удаления от Уолта. Они беспрепятственно умчались вверх и по сторонам, демонстрируя Ракуре возможность полной свободы передвижения. Однако свет от них вскоре исчез, хотя шарики продолжали существовать, Уолт чувствовал это по протянутым к ним нитям энергии. Фиолетовая бесконечность словно поглотила свет.

Ракура бывал в трех из пяти Кругов Нижних Реальностей и видел своими глазами Радужный Мост в Небесный Град. По Равалону Магистр попутешествовал вволю, побывал даже на Вихосе, острове, где магия отказывалась подчиняться заклинаниям и жила по законам, непонятным даже Бессмертным. Однажды чуть не попал на Заморские Острова, однако Светлые в последний момент что-то учуяли в структурах ауры и решили отказать Магистру в посещении. Да уж, что ни говори, но остроухие, свято верящие, что весь мир спит и видит, как уничтожить оплот Света, в делах чтения души и ауры дошли до высот, которых никогда не достичь прочим расам. По крайней мере, нащупать следы Тиэсс-но-Карана за все время ее действия в душе Уолта удалось только Светлым и Лесным эльфам.

Более того, Уолт четыре раза посещал со Скользящими другие миры, расположенные рядом. Три были почти полной копией Равалона, учитывая только, что в первом обитали одни орки, во втором никогда не было ночи, и Солнце неизменно находилось в зените, а в третьем отсутствовали Бессмертные. Четвертый мир представлял собой один огромный вулкан со множеством ярусов, на каждом из которых жили существа и народы, тем или иным образом связанные с огнем. Были в том мире и знакомые по родной реальности Огненные эльфы, но большинство обитателей, вроде разумных саламандр или Жгучих стрекоз, совершенно не встречались Уолту в Равалоне ни лично, ни в бестиариях.

Ракура невольно поежился, вспомнив подзабытое чувство ужаса, возникавшее каждый раз, когда Локусы Души в другом мире переставали работать и требовалось несколько дней на их подстройку к иномировым магическим потокам. Неприятные ощущения, да уж. Скользящим хорошо, их Локусам не требуется корректировка, они с момента попадания в чужой миропорядок чувствуют себя как рыбы в воде. Вот только мало в Равалоне Скользящих, очень мало, на тысячу-две профессиональных магов найдется от силы один.

Так или иначе, но Уолт мог со всей уверенностью заявить, вспомнив все свои путешествия по миру и окрестным измерениям, что фиолетовая действительность вокруг ни на что виденное ранее не похожа.

Заклинания Познания и Понимания растворились в окружающей реальности, не принеся никаких новых сведений. Магическая гносеология и герменевтика отказались иметь дело с чем-го настолько обширным. Впрочем, этого можно было ожидать: Познание и Понимание адекватно работают там, где дело касается конкретных вещей или артефактов. Нечто настолько аморфное, как эта фиолетовость, возможно, поддалось бы заклинаниям чародея уровня Архиректора Школы Магии или Архимага Конклава, но Уолту, увы и ах, до этого уровня было ой как далеко.

От нечего делать Ракура побрел вперед. Можно было бы, конечно, остаться на месте, доверившись принципу, что если что-то должно произойти, то это произойдет вне зависимости от обстоятельств. Но в разряд «что-то должно произойти» могло попасть и появление чудовища, способного проглотить Ракуру и не подавиться, так что Уолт предпочел хотя бы подготовиться к появлению, если оно назревает, этого чудовища. А именно: прогнать собранную в ауре Силу по Локусам и превратить ее в заклинания, от простых заклятий огнешара или ледяной стрелы до сложных чар Покрова Феникса или Черного Пресса. Чем Уолт и занялся, шагая куда глаза глядят по фиолетовой бесконечности.

Невольно подумалось, что если это действительно бесконечность, то шагай не шагай, останешься на месте. Как заверяли ученые мужи из Эквилистонского университета, у бесконечности нет центра, а значит, нет и точки отсчета, что в свою очередь означает, что в бесконечности нет расстояний, из чего следует вывод, что покой и движение в бесконечности равнозначны. Поэтому в бесконечности невозможно куда-то прийти, даже если идешь. Разницы нет. Выбрав, остаться на месте или двигаться, ты все равно будешь в той же самой точке беспредельности, хоть год шагай без остановки.

Выбор, гм. Уолт хмыкнул, невольно вспомнив споры на кафедре теологии о Туридановом василиске. Некий Туридан, плохой маг, но страстный логик, утверждал, что если перед василиском поставить двух идентичных близнецов в одинаковых одеждах, то василиск не сможет выбрать, кого из них обратить в камень первым, так как при абсолютной свободе воли не решится предпочесть одного из близнецов другому. Так и сдохнет выбирая. Тем самым Туридан доказывал отсутствие абсолютной свободы воли, дарованной смертным Тварцом. Но почему-то некоторые последователи сочли утверждение Туридана как раз доказательством обратного. Ведь василиск умирает как раз от того, что выбирает, значит, у него есть способность выбирать, он свободен в своем выборе. Яростные споры логиков, теологов и логиков-теологов закончились после того, как волшебный кот Архиректора, Банкаст, пробравшись в столовую, загипнотизировал стоявших рядом поваров-близнецов по очереди и стащил кабанью тушу. Эмпирия победила теорию, даже не подозревая о противоречиях в последней.

«Очень, очень интересное место!»

— Вернулся? — поинтересовался Уолт, сосредоточенный на плетении заклинания, вызывающего дождь из мертвых лягушек. Вернее, лягушки представляли собой некросущности и умели плеваться трупным ядом, способным заодно прожечь доспех. Попади капелька яда в кровь — и все, готовьте гроб, если заранее не защитились соответствующими заклятиями.