Стальной арбитр - Игорь Гаврилов Страница 21

У ворот, украшенных знаками Титулов Посвящения, процессию ждал отец Соломоний. Священник благословил вставшего по традиции на одно колено Великого имперского арбитра, потом повторил то же с другими членами Большого Круга Пятидесяти.

Ворота раскрылись. По винтовой лестнице люди поднялись наверх, в кельи для отдыха и сосредоточения перед важнейшим магическим действом.

Стила пригласил к себе отец Соломоний. Сидя на жесткой скамье в келье со строгой спартанской обстановкой, Великий имперский арбитр впервые за последние дни почувствовал покой и умиротворение.

Соломоний заговорил:

– Знаю, герцог Александр, вы сразились с эарами. Я создал живую карту моря Швейцеров и видел почти все. Я молился за вас…

Отец Соломоний прошелся по келье, взял с одной из многочисленных полок книгу, затем сел напротив Стила за низкий резной столик, подаренный когда-то императором, – единственный предмет роскоши в келье.

– Мы уцелели чудом, мудрейший из Посвященных! – сказал Стил. – Если бы не пушки русичей, могло случиться и так, что Большой Круг Пятидесяти не состоялся бы вовсе. Ледяной Кулак отнял почти все наши силы; я не сомневаюсь в том, что после его освобождения мы были уже не годны для магии и боя. Удайся эарам абордаж, мы все сгинули бы в море.

– Да, герцог, магия и материальные творения людских рук дополнили друг друга в бою с порождениями Миров Ада. В этом я вижу благоприятный знак, – отец Соломоний коснулся креста на груди.

Двое Посвященных высшей степени долго беседовали, им многое надо было обсудить.

Келья не имела магических светильников; потрескивая, горели свечи, в вырубленной в стене нише лежала Вечная Книга, висел над ней древний деревянный крест. Трещины высохшего дерева вобрали в себя островки тени, в мерцающем пламени свечи казались они каплями крови Распятого На Кресте.

Соломоний взял крест, прижал к сердцу, встал на колени подле ниши, склонив голову перед лежащей там книгой. Наступило время одиночества. Стил бесшумно удалился, винтовая лестница привела его к дверям отведенных ему покоев.

Светила перешли полуночную линию, наступил новый день. Ворота открылись, люди вновь нарушили тишину циклопического зала голосами и звуками шагов. Пятьдесят избранных занимали места в вершинах огромного многоугольника, который тотчас, как только в зал вошел последний из членов Большого Круга, зажегся на переливчатом полу. Великий имперский арбитр занял свое место, достал из складок плаща небольшой футляр; щелкнули замочки, и на свет появилась диадема – Мозг Империи.

Вставший напротив Стила отец Соломоний раскрыл обитый сафьяном сундучок – багровым светом осветился зал, запульсировало, забилось Сердце Империи – рубин, размером с голову взрослого человека, в каждую из сотен граней которого были вплавлены бесчисленные мелкие бриллианты.

Булгарский господарь Георгий, Посвященный Огню, держал в руках серебряные ножны. Неуловимое движение, и Меч Империи с тонким свистом разрезал воздух. Черное, с отливом, цвета крыла молодого ворона, лезвие меча оттеняло сияние Мозга и Сердца Империи.

В порту Сьон, на трапе, переброшенном с пристани на борт огромного флагманского корабля, вздрогнул гелиарх Торренс, застыл неподвижно, увидев на миг картину сказочного зала, глаза Торренса засияли; даже за сотни миль Мозг Империи смог передать частицу своей силы владыке, на челе которого обычно находился.

…Три человека одновременно начали движение, сходясь в центре зала. Из пола там быстро вырастали три постамента для Атрибутов.

Лег в ониксовое гнездо Меч, заняли свои места Мозг и Сердце.

Люди поспешили назад, а в центре зала зарождался вихрь. Постаменты образовывали равносторонний треугольник с десятифутовой стороной. Вокруг них сначала потемнел воздух, темно-серый цилиндр, похожий на хобот смерча, скрыл из виду Атрибуты, затем из центра вихря вытолкнуло наружу стайку фиолетовых искр, от них стремительно воспылал фиолетовым огнем весь вихрь, на какое-то время его сияние сделалось нестерпимым для глаз.

Затем огненный смерч исчез. На месте Атрибутов стояла сапфировая игла, острие которой находилось в пятидесяти футах от пола. На глазах игла росла и утолщалась, вот она достигла потолка, стала похожей на центровую колонну, подпирающую свод.

Атрибуты воссоединились, по залу прошел низкий, сверлящий душу гул недр, тряхнуло пол, чуть покачнулась игла-колонна.

Сводчатый потолок видоизменился, он превратился в иллюзорную полусферу-купол, глыбы хрусталя и самоцветы стали планетами и звездами, как лодки по глади озера поплыли они на предназначенные им места в узлах небесной сети. Красный Марс опустился к горизонту, замер; послышался удивительный звук – то вибрировала Небесная Сфера, отзываясь на восстановление векового порядка. Остановились в должных местах Юпитер и Сатурн, Альдебаран, Сириус и Алголь, звуки слились в мелодию.

Созданные магией светила составили нужный узор, повторили настоящее расположение далеких и огромных планет и звезд. Распушив хвост, выплыла из созвездия Ориона красавица комета, смолкла небесная музыка.

Пятьдесят пар губ зашептали слова заклятья, шепот звучал в изменившемся воздухе, как рокот океанских волн.

Основание иглы-колонны будто исчезло, вместо него появился из других, недоступных смертным пространств, сгусток абсолютной, всепоглощающей тьмы, тьмы осязаемой и на расстоянии. Души Посвященных сдавило в тисках страха, которому не было объяснения. То был страх ни перед чем, страх перед черным пятном, в котором не было ничего, только воображение заставляло глаза видеть не просто тьму, а пучок шевелящихся щупалец или клубок змей, открывающих пасти… Пасти разверзлись, выбросили жала, длинные и тонкие, как нити, пронзающие души.

Мрак не спешил исчезать. Все потребные слова произнесены, давно должно открыться Прошлое, сгинуть иномировая тьма, уступив место окну, в котором побегут картины. Волшба должна заставить время отдать из глубины песчаных дюн, что образовали миллиарды тонн песка, проскользнувшего в узкие горловины песочных часов, тайну появления эаров. Но мгновения шли и шли, продолжали шевелиться змеи, свистели, рассекая воздух, их жала, казавшиеся людям более реальными, чем твердь пола под ногами.

Великий имперский арбитр и настоятель храма Посвящения бросили последний козырь – мощное, усиливающее волшбу заклятие.

Поначалу ничего не происходило, все осталось неизменным. Но потом тела Посвященных Богу внезапно сотрясли конвульсии, их будто бы начали хлестать бичи невидимых молний. Запузырилась на губах кровавая пена, омертвели вдруг ноги, а ужасная, перекручивающая внутренности боль все усиливалась. Что это? Стил вдруг увидел себя со стороны: вот он стоит, тело уже неподвижно, лицо превратилось в искривленную маску, по подбородку текут багровые ручейки. Напротив замер отец Соломоний, его руки вцепились в края одежды. Возле неподвижной фигуры священника колыхался призрачный двойник. Силуэт поплыл к колонне-игле в центре зала, по мере движения прозрачность его сходила на нет, он обретал форму и цвет, прорисовывались черты лица и линии одежды – вот уже точная копия Соломония стоит у потонувшего во мраке основания сапфировой иглы, жестом приглашает следовать за собой Великого имперского арбитра.