Ассистентка антиквара и город механических диковин - Варвара Корсарова Страница 21

Только этого не хватало! Тон Максимилиана изменился, и она слегка встревожилась. Ей показалось, что в нем появилась чувственная хрипотца и бархатистые обволакивающие нотки. Аннет мучительно искала подходящий ответ. От ее бойкости не осталось ни следа. Опешила еще сильнее и непроизвольно дернулась, когда Максимилиан обхватил ее подбородок и мягко, но решительно повернул ее лицо к себе.

— Тихо, тихо! — успокоил босс. — У вас на лице грязь. Позвольте-ка…

Второй рукой он достал носовой платок и принялся осторожно оттирать ее щеку. Проделывал он это очень долго. Аннет было неловко: его лицо оказалось совсем близко, отвернуться она не могла, и ей волей-неволей пришлось смотреть ему прямо в глаза. Их взгляд стал сосредоточенным и острым, словно гипнотизировал.

Аннет затаила дыхание. Ткань платка больше не касалась ее кожи: горячие пальцы скользнули к виску, коснулись мочки, погладили шею.

Она сидела неподвижно, вцепившись в край скамьи. Сердце совершило сальто-мортале, а затем замерло. Охватила растерянность пополам с возмущением: от роли заботливого насмешника к роли завзятого соблазнителя господин Молинаро перешел в мгновение ока.

Аннет вывернулась и вскочила, чувствуя, как задрожали ноги. Поднялся и Максимилиан. Он крепко взял ее за лацканы жакета и притянул к себе. Она чуть не потеряла равновесие. Чтобы не рухнуть ему на грудь, как отчаявшаяся героиня в финале драмы, пришлось привстать на цыпочки и заглянуть ему в лицо. Его зрачки расширились, и разноцветные глаза стали одинаково темными.

Еще миг — и он ее поцелует, осознала Аннет, и от этой мысли бросило в жар. Что делать? Опять угостить наглеца пощечиной? Пожалуй, это слишком.

Они заключили договор! Нужно сказать, что ей не нравится его поведение, и он оставит ее в покое.

Беда в том, что Аннет происходящее очень даже нравилось. Ей нравились его уверенные руки, складки возле уголков его рта, в которых пряталась насмешка, и окутавший ее аромат гвоздики. Если бы он вел себя иначе, и не был ее боссом, она бы не противилась его ухаживаниям; но саркастичные мужчины, указывающие девушкам, что делать, вызывали острое желание бунтовать и действовать наперекор.

Сердце часто заколотилось о ребра, как молоток в часовых механизмах Жакемара, и с каждым ударом из головы улетучивались все толковые мысли. Остались мысли бестолковые и шальные. Например: мужчина с такими властными манерами и красивыми губами наверняка отлично целуется, и сейчас подходящий случай проверить догадку. В конце концов, она свободная и раскрепощенная девушка, разве нет?

Вот только Максимилиан свое искусство демонстрировать не спешил. Он не двигался, и смотрел пристально, не говоря ни слова, словно давая ей шанс принять решение самой. От этого взгляда Аннет вспыхнула так, что миг — и кожа расплавится. Она едва слышно выдохнула и непроизвольно облизала губы. Вероятно, он понял это как приглашение, потому что едва заметно улыбнулся и наклонился ближе. Аннет приготовилась зажмуриться.

— Вот вы где! — лакированная палка с шумом отодвинула кусты, и среди веток показался запыхавшийся Карл Ангренаж.

Аннет встрепенулась, уперлась ладонью в грудь Максимилиана и сделала шаг назад. Он дернул уголком рта, многозначительно заломил бровь и отпустил Аннет. Не оглядываясь, она поспешила наружу. Воздуха не хватало, голова кружилась.

Ангренаж встретил ее обиженным взглядом. Черт, как неловко вышло! Теперь будет думать невесть что.

— Который час, Карл? — спросила она, чтобы рассеять неловкость. — Мне кажется, мы гуляем здесь целую вечность.

Ангренаж принужденно улыбнулся и выудил диковинные карманные часы. Были они величиной с крупную свеклу, сделаны из массивного потемневшего металла, имели двойную крышку с гравировкой и пять колесиков подзавода. Не часы, а целый агрегат, и стоят явно недешево — недаром хозяин посадил их на цепь в два раза толще обычной часовой. Ангренаж, немного красуясь, щелкнул кнопкой, часы лязгнули, крышка распалась на две части и раздвинулась, как крылья майского жука. Внутри, помимо выпуклого циферблата, обнаружилось немало интересного: кружево шестеренок с острыми зубцами, линзы и множество стрелок.

— Скоро полдень. Мы почти пришли. Вон там, а кустом, что подстрижен в форме пирамиды — цель нашего путешествия.

В неловком молчании двинулись дальше. Наконец, вышли к центру лабиринта. На круглой лужайке, обрамленный бордюром из роз, возвышалась бронзовая статуя. Изображала она стройного человека в камзоле и парике, восседавшего перед странным инструментом, который напоминал клавесин с рядом вертикально приваренных труб. Бронзовый человек откинул голову, его длинные пальцы лежали на клавишах, на губах застыла лукавая усмешка.

— Статуя Органиста! — пояснил Ангренаж. — На самом деле, это вовсе не статуя. Это автоматон. А это — гидравлос, водяной орган. Вон в том ящике — механизм управления. Если его включить, в трубы будет нагнетаться вода из подземных источников. Вода обеспечит давление воздуха, пальцы органиста придут в движение и он будет играть марш. Я включаю Органиста каждое воскресенье во время праздника для туристов и жителей города. Вы задержитесь здесь до воскресенья? А хотите, включу Органиста прямо сейчас? Правда, придется подождать, пока давление в трубах поднимется до нужного уровня…

— Мы задержимся до воскресенья, — ответил господин Молинаро. — Сейчас нам пора возвращаться: скоро привезут автоматон для экспертизы, и госпожа Вик захочет отдохнуть.

— Я не устала, — огрызнулась Аннет, все еще чувствуя растерянность. — Почему вы вечно считаете женщин слабыми, быстро устающими существами?

— Простите, — извинился босс. — Я забыл, что вы особа неутомимая и выносливая, как мул. И такая же упрямая.

Аннет отвернулась. Она злилась на себя за недавнюю слабость. Нужно держать оборону! Не будет она его очередной подружкой. Не хватало еще разделить судьбу той девушки из приморского отделения, которая, если верить Ванессе, прижила от него ребенка. Решение было правильным, однако сердце все еще колотилось и сладко замирало, когда она вспоминала, как теплое дыхание Максимилиана щекотало кожу ее лица. Еще чуть-чуть, и он бы… и тогда…

— Карл, — обратилась она к Ангренажу. — Этот Органист удивительно похож на вас! А еще на барельеф Панчинелло у станции канатной дороги.

— Ничего удивительного, Аннет! — улыбнулся Ангренаж. — В этом Органисте мастер изобразил самого себя. И в том изваянии тоже. А еще его лицо вы увидите у автоматона «Лазурный поэт», которого скоро будете проверять. Мой предок был самовлюбленным малым. Идем! Обратно проведу вас коротким путем.

Действительно, дорога наружу из лабиринта не заняла и десяти минут. Подошли к ограде, Ангренаж отвел широкую ветвь. Открылся проход на просеку, а оттуда — наружу из лабиринта. Вид города здесь был совсем иной.

Никаких аккуратных домиков и игрушечных улиц. Ржавый высокий забор, за которым простирался пустырь, а в отдалении стояло двухэтажное мрачное здание со ступенчатым фасадом. Темно-красный кирпич зарос вьюном, часть крыши провалилась, но даже на расстоянии было видно, что окна в здании украшали витражи необычайной красоты.