Горничная-криминалист: дело о сердце оборотня - Сирена Селена Страница 21

– М-м-м-м, Камелия, а у кого Вы работали, простите? – уточнила я, всё ещё всматриваясь в половник и стараясь запомнить все эти диковинные кусочки аур.

– У местного мага Асмандиуса Редстаффа, – ответила Камелия.

– И наверно этот Асмандиус очень общительный и всё время устраивает званые приёмы? – предположила я.

– Нет, что Вы, Лолианна, Асмандиус крайне нелюдим. У него на весь замок-то из прислуги всего была одна горничная и я – повар. Он терпеть не может ни гостей, ни людей… – вспомнила клиентка.

– Хм-м-м-м… – промычала я. – А кто пользовался половником? И как много Вы готовили?

– Половником пользовались мы трое: я, горничная и Асмандиус. – Камелия сосредоточилась, вспоминая свою жизнь в Лазурии. – Он всегда забирал кастрюлю с собой в подвал. У него экспериментальный ящер какой-то там растёт, крайне прожорливый. Хозяин всегда требовал готовить огромные кастрюли еды, не скупясь на домашнее животное. Он в этом плане очень правильный. Ласси говорила, что он даже тепловары в подвал поставил, чтобы ящерице было комфортно. Она раз в месяц убирала подземные помещения.

Я нашла всё это крайне странным, но говорить вслух ничего не стала. Не стоит пугать и без того запуганную женщину. А половником всё же могли пользоваться гости по вечерам, когда она на пляж ходила. Мало ли? Возможно, Асмандиус был не так уж одинок и пользовался незаконными в Лазурии услугами жриц любви на дому и это их отпечатки аур? А однажды, когда Камелия застала его за непотребством, он подкорректировал ей память, чтобы избежать огласки, потери репутации и гигантского штрафа или административных работ. Всё может быть.

Уже откладывая половник чуть дальше, мне почудилось, что я увидела знакомый кусочек ауры вампира. «Вампир или вампирша в солнечной Лазурии? Лоли, вот только вслух это не брякни, а то тебя на смех поднимет даже Тар, а Дикса засомневается в твоих умственных способностях, – ехидно проговорил внутренний голос. – Всем известно, какая чувствительная к солнечному излучению кожа у вампиров. Да ни один представитель в жизни не поехал бы в Лазурию по собственной воле».

На платке Камелии была в основном одна аура: самой женщины и крошечный отпечаток чьей-то другой, но тоже человеческой. Возможно, горничная разок переложила шарф, убирая комнату, а повар почти месяц искала его и не могла найти. Перстень же был абсолютно чистым в том плане, что уже много лет кроме Камелии его никто не надевал. Последнюю информацию я сообщила вслух.

– А вот теперь встаёт на место, как Вы, Камелия, смогли пробить такую виртуозную заплатку на памяти, – неожиданно сообщила Дикса, внимательно слушавшая мой доклад о платке и перстне.

– Что? – не поняла женщина. Я тоже смотрела во все глаза на напарницу.

– Ну как «что»? Сами же сказали, что перстень зачарован на здоровье. Хорошая память – это своего рода здоровье. А судя по словам Лоли, Вы его уже много лет носите, не снимая. Маг, поставивший заплату на вашу память, не рассчитывал на такой амулет, – она пожала плечами так, будто объясняла неразумным детям, чем боевая магия отличается от защитной. – Так что Вы решили? Пойдёте со мной?

Женщина вздохнула, чуть сгорбилась и тихонечко произнесла:

– Нет, я никуда не пойду. Я не знаю, кто и зачем поставил заплату на мою память, но значит так надо. Мали ли что я могла увидеть или узнать. Асмандиус – хороший человек, несмотря на то, что немного нелюдимый. А мои кошмары – это наверняка воспалённая фантазия или следствие действия перстня на заплату в ауре.

Дикса спокойно кивнула, приняв ответ женщины:

– Хотите, я могу усилить заплаты, с учётом действия фамильного перстня, и Вас перестанут мучить кошмары? – предложила она.

– Давайте! – впервые за весь наш разговор женщина встрепенулась, и в её глазах пробежали искры удивления, а затем надежды.

Я молча смотрела на то, как Дикса работает над аурой нашей клиентки, а затем та расплачивается с нами. Уходила Камелия из кафетерия изрядно повеселевшая и довольная жизнью. Я проводила женщину задумчивым взглядом.

– Что думаешь о её истории? – неожиданно для самой себя спросила я у подруги.

– Немного странная, но в целом не вижу никакого криминала. Заплата на памяти крошечная, скрадывающая максимум по пятнадцать или двадцать минут воспоминаний. Мне кажется, что Камелия подглядела что-то не совсем законное за своим хозяином – там курительные травы специфические, психотропные водоросли или же застала сразу с тремя жрицами любви. Асмандиус очевидно не захотел, чтобы его тайны выплыли наружу, а потому поставил эти заплаты. Ну а кошмары – следствие мнительности женщины и повышенной нервной возбудимости. Такое случается, – совершенно спокойно пожала плечами бывшая коллега.

Я медленно кивнула. Ещё минут пять назад я и сама так думала. Вот только след от ауры вампира никак не шёл у меня из головы. Такой крошечный, всего несколько узелков от магического кружева, и такой знакомый… Четыре месяца назад, проверяя бокалы на балу для Дариона, я прощупала далеко ни одну ауру вампира и была готова поклясться, что половника касалась рука представителя Сумеречного мира.

Я перевела взгляд на стол, где лежали десять золотых. Отсчитала половину и уверенным жестом придвинула к Диксе:

– Твои пять золотых, – я пододвинула к подруге деньги.

Та взглянула на них, хмыкнула и неожиданно с горечью произнесла:

– Знаешь, Лоли, у меня этих денег в Гномьем Банке навалом за весь срок работы в департаменте Особо Тяжких Преступлений и Убийств! На моём счету несколько тысяч золотых, а красивее или счастливее они меня не сделали. Давай, ты возьмёшь эти деньги себе, а в обмен окажешь мне услугу?

Сколько-сколько у неё денег? Мои глаза округлились от удивления, а потому я, не вдумываясь в вопрос Диксы, совершенно машинально ответила:

– Какую?

– Я хочу нравиться мужчинам… – вдруг смутилась Дикса, а её щёки слегка порозовели. – Вот у тебя денег нет, а ты нравишься и Майклу, и Бенефису, и стольким мужчинам в департаменте… Ты вон даже Дариону Блэкширу понравиться смогла.

– Что? – я ошеломлённо смотрела на девушку с имбирными волосами.

Я нравлюсь Дариону? Да ну бред какой-то, уж кто-кто, а он ценит во мне только профессиональные качества и не рассматривает меня как объект для ухаживаний, я совершенно точно могу это сказать. Он ни разу не выказал и толики интереса, когда речь заходила обо мне и Бенефисе или обо мне и Виере, ещё в целительном корпусе объявив, что моя личная жизнь его не интересует. За три с половиной месяца после бала Дарион ни разу не связывался со мной, правда как я уже позже узнала, здесь мой ненаглядный постарался, но всё же.

Если бы я нравилась Дариону хоть чуточку, то наверняка бы он искал способ встретиться со мной. Что касается главы Службы Безопасности по Иномирным Делам, то до сих пор нас связывали только деловые отношения. Даже тот единственный раз, когда я осталась ночевать по стечению обстоятельств в доме Дариона, когда он спас мне жизнь, мужчина ни жестом, ни словом не попросил меня о благодарности, как это в своё время делал Бенефис. Мой ненаглядный в начале наших отношений несколько раз успел залезть в мою постель и даже, помнится, требовал награду за спасение от убийцы на улице около заведения мадам Жадрин. Дарион же устроился спать на отдельном неудобном диване, хотя мог бы в одежде лечь на другую половину своей собственной кровати. А когда я проснулась, он тут же отвёз меня домой. Да, ну, бред! Не могу я нравиться Дариону Блэкширу!