Восток — дело темное, Неневеста! - Галина Курдюмова Страница 20

— Кольцо привело нам эту девушку, значит, она поможет нам! — огрызнулась Ария.

— Уже помогает! Посмотри, что делается в природе!

Словно в подтверждение ее слов мелькнула новая молния, раздвоенным зигзагом соединив небо и землю, точнее, тучи и пол пещеры, загрохотал оглушительный гром. А эхо только усилило его рев, сделав похожим на рев раненого зверя.

— Возможно, она — наш единственный, наш последний шанс на спасение!

— Мы спасемся, только убив всех, кого ненавидим! — потрясла копьем амазонка.

— А если я ненавижу тебя, а ты — меня, сейчас мы начнем уничтожать друг друга? Что тогда случится с нашим братством?!

— Ты права, мы ненавидим друг друга, а все потому, что мы выступаем друг против друга! Ты должна поддерживать большинство! Убьем причину раздора — и все будет, как прежде!

Они продолжали перепалку, а вверху стали происходить вообще невообразимые вещи. С двух сторон пещеры из туч показались две шаровые молнии, они шипели, росли в объеме, потоки плазмы кружили в их внутренностях, и вдруг они медленно пошли на сближение.

Все застыли в ужасе, а затем снова раздались негодующие крики:

— Это все из-за чужеземки! Убейте ее!

— Скорее! Ее нужно уничтожить немедленно, если мы хотим спастись!

— Убить ее!

Сжимая в руках мечи и копья, толпа медленно, еще колеблясь, двинулась в мою сторону. Так же неспешно сближались два трепещущих, словно живых шара.

Вот это и называется «критический момент», пора вступать со своей партией.

— Эй, Ганус! — махнула я рукой. — А мне здесь слово что, вообще не положено?

Он глянул тревожно на небо, пытаясь сообразить, не совершает ли ошибку, и рявкнул, перекрикивая шум беснующейся толпы и грохот усиливающейся грозы:

— Тихо!!! Чужеземка имеет право сказать свое слово!

«Новое братство» притихло, только некоторые высказывания по поводу прав вырвались из отдельных глоток, но и они замерли, заглушенные новым раскатом грома, пронизывающим до мозга костей.

Ну вот, пора.

Я подняла руку к небу и начала:

— Я пришла к вам, потомки «золотой молодежи», чтоб вывести вас из темноты к свету!

— На поверхность нам пути нет, — зароптал кто-то.

— Чтобы вывести вас из темноты невежества к свету истины. Из темноты ненависти — к свету любви!

— Мы забыли это слово!

Я продолжала, словно не слышала противоречащих реплик:

— Ваши славные предки ставили перед собой великую цель. Они жаждали свободы и независимости. Они хотели сами выбирать дорогу своей судьбы.

— Выбрали, — буркнул кто-то.

— Они мечтали о свободе выбора для вас, потомков. Можете ли вы осуждать их за это? Можете ли ненавидеть за их благородные цели?

— Нет. Нет! — раздались голоса.

— И вы действительно получили этот дар — свободу выбора! Вы добровольно выбрали остаться в подземном мире и основать здесь братство! Разве можно осуждать тех, кто желал, чтобы вы все стали настоящими братьями и сестрами? Можете ли вы ненавидеть тех, кто думал о вас, кто заботился о вас?

— Нет.

— У вас был выбор: свои силы и энергию отдать любви или ненависти. Вы сами сделали выбор в пользу ненависти. Но разве будете вы осуждать себя за свой собственный выбор? Будете ненавидеть себя за свой выбор?

— Нет, не будем.

Трижды отказались жители подземного мира от ненависти, направляемые моим спокойным голосом, и незаметно прекратились разряды в атмосфере и стих грохот грома, даже плазменные шары замерли на месте, как бы раздумывая, продолжать ли им свой губительный путь.

— А принц-колдун? Желал ли он вам зла, уводя вас в другой мир, где в те времена было уютно и спокойно, где теплую землю покрывала густая трава, где все росло само собой, где не нужна была крыша над головой и теплая одежда? Нет, он желал вам добра. И разве можем мы осуждать его за то, что однажды он ушел во Внешний мир, не выдержав разлуки со своей любимой? Ведь так поступил бы каждый, кто любит по-настоящему!

— Он не вспомнил о нас! Не вернулся к нам! — перебил меня кто-то.

— А вы уверены, что он попал во Внешний мир? Ни в одной летописи Пракии после его ухода нет ни одного упоминания о Гаенусе. Он мог просто погибнуть по дороге и не дойти до своей любимой. Можем ли мы осуждать его, не зная, что с ним произошло? Можем ли мы ненавидеть его?

— Нет, — согласились со мной.

— А те, кто остался в Пракии? Они не выгоняли ваших предков, те ушли добровольно, последовав за своим вождем, за своими идеалами. За что нам ненавидеть их, за то, что они сделали свой выбор, оставшись? Ведь каждый имеет право на выбор!

— Согласны, но король был неправ, отдав власть одному сыну в ущерб другому только из-за того, что тот занимался колдовством!

— Да, король был неправ, как иногда бывает неправ любой человек в своей жизни. Каждый имеет право на ошибку. Но разве виноваты в этом все его дети, внуки и правнуки, все его потомки? Разве можем мы ненавидеть весь род за ошибку одного старого короля, даже кости которого давно истлели в могиле?

— Нет, не можем.

— А чем виновато кольцо, столько лет ждавшее своего часа, чтобы привести вас к спасению? Оно лишь выполняло свою миссию и знало, что делает. Можем ли мы ненавидеть его за это?

— Нет.

— А чужеземка, которая пришла лишь для того, чтобы помочь вам разобраться в себе? Чтобы извлечь на свет истину, которую вы давно носили в себе, но не могли осознать этого? Чужеземка пришла в этот мир на миг и уйдет из этого мира навсегда, но открытые ею истины останутся в ваших сердцах, ибо она пришла, чтобы помочь вам. Можете ли вы ненавидеть чужеземку за желание помочь?

— Нет! Нет!

Я бросила взгляд на тучи. Шаровые молнии исчезли без следа. Явно становилось светлее. Неплохо. Продолжим.

— Вернемся к «Новому братству». Вашим выбором стала ненависть, вы согласны, что это только ваш выбор?

— Да! — ответили мне.

— Вы ненавидели всех, ненависть росла и крепла, набиралась силы и мощи. Она достигла небывалой силы, не так ли?

— Да.

— Ваш мир стал отражением ваших душ. Чем больше мрачнели ваши души, тем суровее становился климат, чем большие бури бушевали внутри вас, тем сильнее разгуливались они снаружи, чем холоднее становились отношения к другим, тем холоднее становилось в вашем мире. Это, — подняла я руку, указывая на округу, — результат вашей ненависти. Вы согласны со мной?

— Да.

Три «да» я получила, теперь снова перейдем к отрицанию.

— Так принесла ли ваша ненависть вам хоть какую-нибудь пользу?