История дождя - Нейл Уильямс Страница 20

ЛОСОСЬ

Неделя с 12-го июня 1929 г.

18 фунтов 6 унций (Джок Скот) ^[168]

19 фунтов 4 унции (Блю Джок)

15 фунтов 11 унций (Колли)

14 фунтов 3 унции (Колли)

21 фунт 3 унции (Гаджен)

И так далее, и в том же духе, фунты и фунты рыбы, страница за страницей бледными чернилами. Мне было интересно, как мистер Р. Р. Фицгерберт относился к тому, что Авраам забирает всех его лососей. Возможно, даже не знал. Мистер Р. Р. Фицгерберт в то время жил в Ноттингемшире ^[169]. Мне было интересно, съел ли мой дедушка всех лососей, была ли челюсть Суейнов хоть немного похожа на рыбью, и однажды я целых полчаса надувала губы, стоя перед зеркалом, когда мне впервые страшно захотелось узнать, смогу ли я увидеть в себе лосося, выпрыгивающего из воды.

Как долго человек может ловить рыбу? Я спросила у миссис Куинти, но она подумала, что это был скрытый намек на Томми и Парикмахершу, что после того, как Томми поймал Сильвию, он устанет, или ему надоест, или же он не сможет держать себя в форме, как говорит Филлис Лиллис, в смысле, ну, вы понимаете, как у Гамлета Country Matters ^[170]. Но на самом-то деле я спрашивала о рыбалке. Сколько времени мой дедушка мог быть счастлив, просыпаясь утром и с удочкой отправляясь на рыбалку? Потому что, Дорогой Читатель, только это он и делал.

Он ловил лосося.

Он в значительной степени позволил дому и земле стать такими, как у Рэкрентов ^[171] (Книга 778, «Замок Рэкрент», Мария Эджуорт ^[172], Пингвин Классикс, Лондон). От первого лосося в сезоне до последней усталой рыбы, возвращающейся осенью вверх по реке, Авраам Суейн стоял прямо в воде, доходившей ему до бедер; небольшой водоворот кружил за ним, и леска с негромким свистом рассекала воздух, чертя вопросительные знаки у него над головой.

Даже волкодавам было скучно. Когда они видели, что он берет удочки, то рысью неслись назад через парадный зал и плюхались, становясь большой неподвижной массой шерсти и костей, и в их сердцах была классическая собачья дилемма — преданность хозяину и понимание, что он слегка спятил. Дедушка оставил их в покое, и волкодавы начали делать то, чем будут заниматься всю оставшуюся жизнь, то есть жевать бахрому восточных ковров и, лежа на боку, грызть острыми зубами смолистые сосновые половицы.

Дедушке все было трын-трава. Он перестал заботиться об этой жизни — ее он стал считать случайной и бессмысленной, постоянно доказывая это себе, — но обрел маленький комфорт в тех лососях, которые проходили мимо, и тех, которых он поймал.

В нашей семейной истории есть немного рассказов о том времени.

Дедушка Ловил Рыбу — и этим почти все сказано.

В качестве немедленной реакции он выбрал безответственность. Пусть Бог или дьявол появились бы, если бы существовали. Дедушка отсутствовал, отправившись на рыбалку. Никакой борьбы за нашу нарождающуюся нацию, ничего общего с Old Roundrims и Old Gimlet-eyes, то есть с нашим Испано-Американским Первым Ирландцем, который сформировал Свою Страну ^[173]. Мрачная европейская политика не касается жизни Дедушки. Он живет в уединенном не-заточении до девятнадцатого апреля 1939 года, когда появилась последняя запись в середине XIX Дневника Лосося.

Там написано: