Снег как пепел - Сара Рааш Страница 20

Верность. Гордость. Я ощущаю их в воздухе, в том, как мужчины приветствуют криками прохожих и спрашивают, что нового в Корделле. Эти мужчины любят свое королевство. У них есть то, по чему скучает Генерал, Финн и Дендера, — дом. Батальон переходит на легкую рысь и сворачивает на широкую дорогу из желтого кирпича. Клены образуют над нашими головами живую арку. Сквозь лиственный полог просачивается свет, несколько упавших листочков кружат вокруг кованой ограды, вытянувшейся по сторонам дороги.

Генерал подъезжает ко мне. Я пытаюсь поймать его взгляд, чтобы сообразить, что у нас в планах дальше, но он смотрит строго вперед. И я следую его примеру. Ох ты ж снег небесный! Ничего себе! Полк останавливается, и я прикусываю язык, чтобы не ляпнуть: у короля Ноума что, какие-то комплексы? Понимаю желание иметь роскошное королевство и безупречно чистую столицу, но это?.. Высоченные ворота, где-то в три моих роста, отрезают дворцовые земли от подъездной дороги. Полностью вылитые из золота, они увиты зелеными металлическими лозами, на которых распускаются алые металлические розы и сидят лазурные металлические птицы. И как будто этого кошмара мало, по бокам от ворот стоят золотые клены, чья звенящая листва издает приятную, но слишком звонкую мелодию.

— Сердце их королевства, — шепотом говорит мне Генерал.

И только тогда я осознаю, что наступила тишина и воодушевление солдат сменилось глубокой торжественностью.

— Они из… — Спохватившись, что говорю громко, я понижаю голос: — Из настоящего золота?

Генерал коротко кивает. Из настоящего?! Я разеваю рот. Неудивительно, что Генерал ненавидит Ноума: израсходовать на два дерева столько золота, сколько хватило бы на управление королевством! Солдаты спешиваются, и мы с Генералом идем вместе со всеми. Когда мы оказываемся у ворот, корделлианские мужчины кланяются в пояс и так и застывают в поклонах. Их волосы развевает легкий ветерок. И я вдруг слышу тихое распевное бормотание склонившихся солдат.

Я придвигаюсь к Генералу.

— Что они поют?

Генерал отвечает не сразу. Вид у него недовольный, даже тоскливый и слегка завистливый.

— Оду Витаю.

Солдаты заканчивают свое песнопение двум золотым деревьям, берут в поводья лошадей и деловито ведут их направо, на отдельную дорожку, огибающую дворцовые земли. Доминик отходит от своих людей и показывает на ворота:

— Генерал Уильям, леди Мира…

Я морщу нос, по спине проходит холодок. Лучше бы этому слову ко мне не прилипать — что-то я не уверена, что хочу быть леди.

— Если вы будете любезны последовать за мной, я провожу вас к королю.

У Генерала даже шея багровеет. Это путешествие морально прикончит его. Я чувствую себя не лучше — почти каждая встреча с жителями королевств Гармонии оставляет после себя неприятный осадок: мы идем по городу, и вслед несутся глумливые насмешки. Мы покидаем город, и вслед летят тухлые фрукты. Как не почувствовать себя при этом жалким ничтожеством? И с чего бы Корделлу отличаться от других королевств Гармонии? Но пока мы не встретили здесь ни грубости, ни жестокости, и я послушно следую за Генералом и Домиником.

Мы проходим в ворота и попадаем в роскошный сад. Узкую каменную дорожку перед нами окаймляют карминно-красные кусты азалии и кусты лаванды высотой мне по плечи. В самом ее центре струится вверх вода из фонтана. Частички пыльцы парят в воздухе, подобно крошечным насекомым, преследующим друг дружку в лучах солнца. Справа каменная дорожка сворачивает и исчезает в кленовом лесу — укромном уголке для полночных свиданий и вероломных убийств. Впереди возвышается дворец из того же серого камня, из какого построены остальные здания Битая. Только по сравнению с ним, украшенным четырьмя этажами блестящих окон, балконами из слоновой кости и плотными бархатными портьерами, все они просто карлики.

Когда Доминик взмахом руки зовет нас во дворец, я стремительно разворачиваюсь на донесшийся из кленового леса крик. Генерал тоже останавливается, и его губы изгибаются в улыбке — мягкой и полной облегчения, наполняющей меня спокойствием.

— Мира!

Из зеленой темени леса показывается пятно белых волос и синего шелка — Мэзер. На моем лице расцветает улыбка, сметающая следы усталости от долгого путешествия. Мэзер бросается ко мне и сжимает меня в медвежьем объятии. И плевать, что у меня от него трещат ребра.